Выбрать главу

XXXV.

Они хранили въ жизни мирной Привычки милой старины; У нихъ на масляницѣ жирной Водились Русскіе блины. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Имъ квасъ, какъ воздухъ былъ потребенъ И за столомъ у нихъ гостямъ Носили блюда по чинамъ.

XXXVI.

И такъ они старѣли оба. И отворились наконецъ Передъ супругомъ двери гроба, И новый онъ пріялъ вѣнецъ. Онъ умеръ въ часъ передъ обѣдомъ, Оплаканный своимъ сосѣдомъ, Дѣтьми и вѣрною женой, Чистосердечнѣй чѣмъ иной. Онъ былъ простой и добрый баринъ, И тамъ, гдѣ прахъ его лежитъ, Надгробный памятникъ гласитъ: Смиренный грѣшникъ, Дмитрій Ларинъ, Господній рабъ и бригадиръ Подъ камнемъ симъ вкушаетъ миръ.

XXXVII.

Своимъ пенатамъ возвращенный, Владиміръ Ленскій посѣтилъ Сосѣда памятникъ смиренный, И вздохъ онъ пеплу посвятилъ; И долго сердцу грустно было. «Poor Yorick!16 молвилъ онъ уныло, «Онъ на рукахъ меня держалъ. «Какъ часто въ дѣтствѣ я игралъ «Его Очаковской медалью! «Онъ Ольгу прочилъ за меня, «Онъ говорилъ: дождусь ли дня?...» И полный искренней печалью, Владиміръ тутъ же начерталъ Ему надгробный мадригалъ.

XXXVIII.

И тамъ же надписью печальной Отца и матери, въ слезахъ, Почтилъ онъ прахъ патріархальной.... Увы! на жизненныхъ браздахъ Мгновенной жатвой, поколѣнья, По тайной волѣ Провидѣнья, Восходятъ, зрѣютъ и падутъ; Другія имъ во слѣдъ идутъ.... Такъ наше вѣтренное племя Растетъ, волнуется, кипитъ И къ гробу прадѣдовъ тѣснитъ. Придетъ, придетъ и наше время, И наши внуки въ добрый часъ Изъ міра вытѣснятъ и насъ!

XXXIX.

Покамѣстъ упивайтесь ею, Сей легкой жизнію, друзья! Ея ничтожность разумѣю, И мало къ ней привязанъ я; Для призраковъ закрылъ я вѣжды; Но отдаленныя надежды Тревожатъ сердце иногда: Безъ непримѣтнаго слѣда Мнѣ было бъ грустно міръ оставить. Живу, пишу не для похвалъ; Но я бы, кажется, желалъ Печальный жребій свой прославить, Чтобъ обо мнѣ, какъ вѣрный другъ, Напомнилъ хоть единый звукъ.

XL.

И чье нибудь онъ сердце тронетъ; И сохраненная судьбой, Быть можетъ, въ Летѣ не потонетъ Строфа, слагаемая мной; Быть можетъ — лестная надежда! — Укажетъ будущій невѣжда На мой прославленный портретъ, И молвитъ: то-то былъ Поэтъ! Прими жъ мое благодаренье, Поклонникъ мирныхъ Аонидъ, О ты, чья память сохранитъ Мои летучія творенья, Чья благосклонная рука Потреплетъ лавры старика!

ГЛАВА ТРЕТІЯ.

Elle étoit fille, elle étoit amoureuse.
Malfilatre.

I.

— «Куда? Ужъ эти мнѣ поэты!» — «Прощай, Онѣгинъ, мнѣ пора.» — «Я не держу тебя; но гдѣ ты Свои проводишь вечера?» — «У Лариныхъ.» — «Вотъ это чудно. Помилуй! и тебѣ не трудно Такъ каждый вечеръ убивать!» — «Ни мало.» — «Не могу понять. Отселѣ вижу, что такое: Во-первыхъ — слушай, правъ ли я? — Простая, Русская семья, Къ гостямъ усердіе большое, Варенье, вѣчный разговоръ Про дождь, про ленъ, про скотный дворъ...»

II.

— «Я тутъ еще бѣды не вижу.» — «Да скука, вотъ бѣда, мой другъ.» — «Я модный свѣтъ вашъ ненавижу; Милѣе мнѣ домашній кругъ, Гдѣ я могу....» — «Опять эклога! Да полно, милый, ради Бога. Ну что жъ? ты ѣдешь: очень жаль. Ахъ, слушай, Ленской, да не льзя ль Увидѣть мнѣ Филлиду эту, Предметъ и мыслей, и пера, И слезъ, и рифмъ et cetera? Представь меня.» — «Ты шутишь.» — «Нѣту.» — «Я радъ.» — «Когда же?» — «Хоть сей часъ. Онѣ съ охотой примутъ насъ.