Выбрать главу

XI.

Свой слогъ на важный ладъ настроя, Бывало, пламенный творецъ Являлъ намъ своего героя Какъ совершенства образецъ. Онъ одарялъ предметъ любимый, Всегда неправедно гонимый, Душой чувствительной, умомъ И привлекательнымъ лицомъ. Питая жаръ чистѣйшей страсти, Всегда восторженный герой Готовъ былъ жертвовать собой, И при концѣ послѣдней части Всегда наказанъ былъ порокъ, Добру достойный былъ вѣнокъ.

XII.

А нынче всѣ умы въ туманѣ, Мораль на насъ наводитъ сонъ, Порокъ любезенъ и въ романѣ, И тамъ ужъ торжествуетъ онъ. Британской музы небылицы Тревожатъ сонъ отроковицы, И сталъ теперь ея кумиръ Или задумчивый Вампиръ, Или Мельмотъ, бродяга мрачной, Иль вѣчный жидъ, или Корсаръ, Или таинственный Сбогаръ.19 Лордъ Байронъ прихотью удачной Облекъ въ унылый романтизмъ И безнадежный эгоизмъ.

XIII.

Друзья мои, что жъ толку въ этомъ? Быть можетъ, волею Небесъ, Я перестану быть поэтомъ, Въ меня вселится новый бѣсъ, И, Фебовы презрѣвъ угрозы, Унижусь до смиренной прозы: Тогда романъ на старый ладъ Займетъ веселый мой закатъ. Не муки тайныя злодѣйства Я грозно въ немъ изображу, Но просто вамъ перескажу Преданья Русскаго семейства, Любви плѣнительные сны, Да нравы нашей старины.

XIV.

Перескажу простыя рѣчи Отца иль дяди старика, Дѣтей условленныя встрѣчи У старыхъ липъ, у ручейка; Несчастной ревности мученья, Разлуку, слезы примиренья, Поссорю вновь, и наконецъ Я поведу ихъ подъ вѣнецъ... Я вспомню рѣчи нѣги страстной, Слова тоскующей любви, Которыя въ минувши дни У ногъ любовницы прекрасной Мнѣ приходили на языкъ, Отъ коихъ я теперь отвыкъ.

XV.

Татьяна, милая Татьяна! Съ тобой теперь я слезы лью; Ты въ руки моднаго тирана Ужъ отдала судьбу свою. Погибнешь, милая; но прежде Ты въ ослѣпительной надеждѣ Блаженство темное зовешь, Ты нѣгу жизни узнаешь, Ты пьешь волшебный ядъ желаній, Тебя преслѣдуютъ мечты: Вездѣ воображаешь ты Пріюты счастливыхъ свиданій; Вездѣ, вездѣ передъ тобой Твой искуситель роковой.

XVI.

Тоска любви Татьяну гонитъ, И въ садъ идетъ она грустить, И вдругъ недвижны очи клонитъ, И лѣнь ей далѣе ступить: Приподнялася грудь, ланиты Мгновеннымъ пламенемъ покрыты, Дыханье замерло въ устахъ, И въ слухѣ шумъ, и блескъ въ очахъ... Настанетъ ночь; луна обходитъ Дозоромъ дальный сводъ небесъ, И соловей во мглѣ древесъ Напѣвы звучные заводитъ. Татьяна въ темнотѣ не спитъ И тихо съ няней говоритъ:

XVII.

— «Не спится, няня: здѣсь такъ душно! Открой окно, да сядь ко мнѣ.» — «Что, Таня, что съ тобой?» — «Мнѣ скучно, Поговоримъ о старинѣ.» — «О чемъ же, Таня! Я, бывало, Хранила въ памяти не мало Старинныхъ былей, небылицъ Про злыхъ духовъ и про дѣвицъ; А нынѣ все мнѣ темно, Таня: Что знала, то забыла. Да, Пришла худая череда! Зашибло......» — «Разскажи мнѣ, няня, Про ваши старые года: Была ты влюблена тогда?»

XVIII.

— «И, полно, Таня! Въ эти лѣта Мы не слыхали про любовь; А то бы согнала со свѣта Меня покойница свекровь.» — «Да какъ же ты вѣнчалась, няня?» — «Такъ, видно, Богъ велѣлъ. Мой Ваня Моложе былъ меня, мой свѣтъ, А было мнѣ тринадцать лѣтъ. Недѣли двѣ ходила сваха Къ моей роднѣ, и наконецъ Благословилъ меня отецъ. Я горько плакала со страха; Мнѣ съ плачемъ косу расплели, Да съ пѣньемъ въ церковь повели.