Нашелъ онъ полонъ дворъ услуги;Къ покойному со всѣхъ сторонъСъѣзжались недруги и други,Охотники до похоронъ.Покойника похоронили.Попы и гости ѣли, пили,И послѣ важно разошлись,Какъ будто дѣломъ занялись.Вотъ нашъ Онѣгинъ сельскій житель,Заводовъ, водъ, лѣсовъ, земельХозяинъ полный, а досельПорядка врагъ и расточитель,И очень радъ, что прежній путьПеремѣнилъ на что нибудь.
LIV.
Два дня ему казались новыУединенныя поля,Прохлада сумрачной дубровы,Журчанье тихаго ручья;На третій, роща, холмъ и полеЕго не занимали болѣ,Потомъ ужъ наводили сонъ;Потомъ увидѣлъ ясно онъ,Что и въ деревнѣ скука та же,Хоть нѣтъ ни улицъ, ни дворцовъ,Ни картъ, ни баловъ, ни стиховъ.Хандра ждала его на стражѣИ бѣгала за нимъ она,Какъ тѣнь, иль вѣрная жена.
LV.
Я былъ рожденъ для жизни мирной,Для деревенской тишины:Въ глуши звучнѣе голосъ лирной,Живѣе творческіе сны.Досугамъ посвятясь невиннымъ,Брожу надъ озеромъ пустыннымъ,И far nіente мой законъ.Я каждымъ утромъ пробуждёнъДля сладкой нѣги и свободы:Читаю мало, много сплю,Летучей славы не ловлю.Не такъ ли я въ былые годыПровелъ въ бездѣйствіи, въ тишиМои счастливѣйшіе дни?
LVI.
Цвѣты, любовь, деревня, праздность,Поля! я преданъ вамъ душой.Всегда я радъ замѣтить разностьМежду Онѣгинымъ и мной,Чтобы насмѣшливый читатель,Или какой нибудь издательЗамысловатой клеветы,Сличая здѣсь мои черты,Не повторялъ потомъ безбожно,Что намаралъ я свой портретъ,Какъ Байронъ, гордости поэтъ, —Какъ будто намъ ужъ невозможноПисать поэмы о другомъ,Какъ только о себѣ самомъ?
«Чей взоръ, волнуя вдохновенье,«Умильной лаской наградилъ«Твое задумчивое пѣнье?«Кого твой стихъ боготворилъ?» —И, други, никого, ей Богу!Любви безумную тревогуЯ безотрадно испыталъ.Блаженъ, кто съ нею сочеталъГорячку рифмъ: онъ тѣмъ удвоилъПоэзіи священный бредъ,Петраркѣ шествуя во слѣдъ,А муки сердца успокоилъ,Поймалъ и славу между тѣмъ;Но я, любя, былъ глупъ и нѣмъ.
LIX.
Прошла любовь, явилась Муза,И прояснился темный умъ.Свободенъ, вновь ищу союзаВолшебныхъ звуковъ, чувствъ и думъ;Пишу, и сердце не тоскуетъ;Перо, забывшись, не рисуетъ,Близъ неоконченныхъ стиховъ,Ни женскихъ ножекъ, ни головъ;Погасшій пепелъ ужъ не вспыхнетъ,Я все грущу; но слезъ ужъ нѣтъ,И скоро, скоро бури слѣдъВъ душѣ моей совсѣмъ утихнетъ:Тогда-то я начну писатьПоэму, пѣсенъ въ двадцать пять.
LX.
Я думалъ ужъ о формѣ плана,И какъ героя назову.Покамѣсть моего романаЯ кончилъ первую главу;Пересмотрѣлъ все это строго:Противорѣчій очень много,Но ихъ исправить не хочу.Ценсурѣ долгъ свой заплачу,И журналистамъ на съѣденьеПлоды трудовъ моихъ отдамъ:Иди же къ Невскимъ берегамъ,Новорожденное творенье!И заслужи мнѣ славы дань —Кривые толки, шумъ и брань.