А святые двадцатые годы вспоминаются мне, как поэтический Рай. И неотделим от этого Рая — молодой, худощавый, пронзительно остроумный, домашний родной «Женя Шварц», обожаемый в литературных кругах, но ещё неприкаянный, не нашедший себя, отдающий все свое дарование «Чукоккале». 20-е годы, когда мы не думали, что Вам когда-нибудь будет 60, а мне 75, и что те времена станут стариной невозвратной. И Дом Искусств, и «Серапионовы братья», и Тынянов, и Зощенко, и Олейников, и Миша Слонимский, и Генриэтта Давыдовна, и Маршак (тоже худощавый, без отдышки, без денег) — все это так и ползет на меня, стоит мне только подумать о Вас и о Вашей блистательной литературной судьбе.
Любящий Вас К. Чуковский (прадед). До скорого свидания».
Неимоверно длинный день…
Пожелания здоровья — «железного здоровья», долгих творческих лет, — не были услышаны Всевышним. Шварцу оставалось жить чуть больше четырнадцати месяцев. Не выполнил и Евгений Львович обещание москвичам, приехать в ноябре в столицу.
А жизнь продолжалась…
Акимов между тем, пригласив в сорежиссеры М. В. Чежегова, в который уже раз принялся за постановку пьесы «Первый год» — «Вдвоем» и проч., теперь получившую название «Повесть о молодых супругах». Конечно, перед тем Евгений Львович в ней кое-что подправил. Особенно, как чаще всего, в третьем действии.
«Его последняя пьеса — «Повесть о молодых супругах», — рассказывал Моисей Янковский. — Он читал мне в Комарово, где мы часто встречались, отдельные наброски этой пьесы, которую так и не успел довести до окончательной отделки. В первоначальных вариантах не было двух персонажей пьесы — кукол. Речь шла только о молодоженах и их друзьях. Шварц хотел поделиться своими раздумьями о том, как важно молодой паре «притереться» друг к другу, чтобы наступило полное взаимопонимание. Его удручала мысль о непрочности многих юношеских браков, он желал как-то помочь советом старого человека. В нем говорил и голос отца, безгранично любившего свою дочь.
Если бы он мог привести в эту пьесу своего доброго волшебника, он бы это сделал. Ему нужно было, чтобы обыденная жизнь была освещена взором «со стороны». А «со стороны», значит, каким-то особым взглядом. Так родилась мысль о введении мудрых кукол, проживших бог знает сколько лет, знавших ещё бабушек и дедушек молодыми и наделенных светлой мудростью. Герои пьесы так и не услышали их голосов. Но зрители поняли их речи».
В последнем Янковский не прав. Вероятно, он подзабыл, что Маруся во сне разговаривала со старыми игрушками.
Спектакль был молодежным, некоторые из актеров и вовсе выходили на сцену впервые. В нем были заняты Вера Карпова, Геннадий Острин, Анатолий Кириллов, Леонид Леонидов, Инна Ульянова, Людмила Люлько, которой так и не удалось сыграть главную роль в этой пьесе.
Пока позволяло здоровье, Евгений Львович бывал на репетициях, но к концу года, когда вышла премьера (30.12.57), он уже из дома не выходил. В этот вечер дозвониться до него никто не мог. Телефон был включен на театр. И там телефон тоже был включен. А перед трубкой стояло радио, которое транслировало все, что происходило на сцене. А в антрактах брали трубку Акимов, Юнгер, Уварова и рассказывали, как принимается спектакль зрителями. Хотя и это он тоже слышал.
Художником спектакля был Акимов же, музыку к нему написал А. Животов. Роли исполняли: Кукла — А. Сергеева, Медвежонок — Л. Кровицкий, Маруся — В. Карпова, Сергей — Л. Леонидов, Юрик — А. Кариллов, Ольга Ивановна — Е. Уварова, Шурочка — Л. Люлько, Никанор Никанорович — А. Савостьянов, Леня — Г. Острин, Валя — И. Ульянова.
«Рассказав нам во многих своих сказках о бесконечно добрых и о бесконечно злых, о героях и злодеях, — напишет вскоре Николай Павлович в предисловии к отдельному изданию пьесы (1958), — Шварц обратился в одной из последних своих пьес к рассмотрению более сложной ситуации — к бедам «маленьким, как микробы», которые способны, однако, угнетать людей и калечить жизнь, как огромные огнедышащие драконы. Больше того, он доказал нам, что эти маленькие смертоносные беды рождаются в среде людей, которые сами себя считают хорошими, которые и на самом деле — хорошие люди.
В пьесе «Повесть о молодых супругах» Шварц переселяет своих героев из тридевятого царства на Сенную площадь, называет их не Принцессами и Золушками, а Марусей и Сережей Орловыми, и все же пьеса его — сказка. И не только потому, что в ней действуют Кукла и Медвежонок — мудрые старые игрушки, много видевшие на своем веку и говорящие голосами, которых не слышат люди на сцене, но зато хорошо слышат в зрительном зале, не только потому, что у молодых супругов все кончается хорошо, без дела о разводе, но и потому, что мысли свои и выводы автор высказывает, не боясь обвинений в нравоучительности, ясно, категорично и напрямик — как в сказке».