Здесь развелся Наполеон I с Жозефиной и прощался впоследствии со своей гвардией; здесь был заключен папа Пий VI и Карл IV испанский; здесь Наполеон I подписал свое отречение от престола.
За дворцом находится английский сад, красивый, тенистый, с виноградными беседками и темными аллеями.
Евгения любила изредка собирать в Фонтенбло большие и маленькие общества. Она с удовольствием развлекалась спектаклями и представлениями, которые устраивались веселыми членами двора.
Сам Наполеон любил посмотреть на нескромную игру дам дипломатического корпуса, между которыми первое место занимала графиня Меттерних, неутомимая в придумывании новых шуток и сцен, чтобы, как говаривала она Наполеону, разогнать тоску и хоть раз насладиться жизнью, подобно другим людям.
В тот вечер, о котором мы намерены рассказать, собралось в высоких залах, украшенных великолепными картинами, множество гостей императорской фамилии.
Это было большое блестящее общество, в котором дамы и мужчины щеголяли друг перед другом изысканностью туалетов.
Тут была принцесса Матильда, герцогиня Конти, графиня Эслинген, князь Меттерних, принц Наполеон, граф Таше де ла Пажери, много министров, посланников и генералов, но не было видно герцогини Боссано, княгини Меттерних, маркизы Фульез, Флери, Мак-Магона, Клапареда и других блестящих знаменитостей двора.
Гости по секрету передавали друг другу, что в этот вечер приготовлен необыкновенно веселый сюрприз.
Ослепительно освещенные бесчисленными свечами и канделябрами залы более и более наполнялись гостями. Шелк шуршал по паркету, драгоценные камни и ордена блестели всюду. Роскошные кокетливые туалеты, маленькие, очаровательные ножки хотели, казалось, перещеголять друг друга.
Вскоре в зал вошли Наполеон и Евгения со свитой. Наполеон был одет в простой черный фрак с несколькими орденскими лентами. Евгения, думая ослепить и затмить всех своей роскошью, была в усеянном бриллиантами зеленом атласном платье и в дорогой кружевной мантилье, которая позволяла видеть пышные очаровательные формы; ее золотистые волосы были украшены небольшой диадемой из самых ценных камней.
Свобода и непринужденность, нравящиеся Евгении, царили на праздниках Фонтенбло. Гости, нисколько не стесняясь, шутили, смеялись, болтали и острили; мужчины удивлялись модным костюмам дам, их маленьким ножкам и красивым ручкам, произнося при этом далеко нескромные двусмысленности.
Ирония, осмеяние всего разумного, внешний блеск, внутренняя пустота были в моде в высшем кругу общества, где нравственность и скромность назывались глупостью.
Когда Евгения, переговорив с графиней Эслинген, подошла к Меттерниху, чтобы услышать от него похвалы и комплименты, к группе подошел граф Таше де ла Пажери; казалось, он хотел сообщить весьма важную новость блестящей супруге Людовика Наполеона, красота и рассчитанный туалет которой ослепляли и как будто говорили обществу: «Посмотрите и сознайтесь, что время не влияет на меня, и я затмеваю собой всех решительно! Кто может не удивляться мне!»
Евгения заметила своего обер-церемониймейстера и его желание сообщить ей какое-то известие. Прервав разговор с Меттернихом, она обернулась к графу Таше де ла Пажери.
– Вы желаете говорить со мной, граф? – спросила она.
– Прошу вас, государыня, – проговорил обер-церемониймейстер, сделав таинственный вид и низко кланяясь.
– Что вам угодно, говорите, граф.
– Директор Консьержери только что сообщил мне один странный случай, подробности которого еще нельзя объяснить, – прошептал обер-церемониймейстер.
Евгения вопросительно взглянула на него, присутствующие отошли на несколько шагов.
– Что случилось? – спросила она тихо.
– Сегодня утром в комнате дона Агуадо найдены следы случившегося с ним несчастья, вероятно, в минувшую ночь. Генерал выпил вино, в комнате найдена почти пустая бутылка.
– Далее!
– Действие этого вина было необыкновенно сильно и вредно. По крайней мере, по внешним признакам видно, что генералом овладел пароксизм или припадок сумасшествия.
– Из чего же заключают это?
– Возле окна замечены капли крови и разорванная в клочки одежда.
– А сам генерал?
– В припадке безумия бросился, вероятно, из своего окна! Стена разломана, комната пуста!
– Отыскали ли труп несчастного? – произнесла Евгения с участием, между тем как в душе она торжествовала.
– Он упал в Сену и исчез в ней без следа.
– Ужасное происшествие! Позаботьтесь, граф, чтобы не узнали о нем мои гости, а то оно может испортить их веселое настроение.
Обер-церемониймейстер и не подозревал, какую счастливую и приятную новость он сообщил Евгении.
Евгения вздохнула свободно; она избавилась от дерзкого, осмелившегося угрожать ей. Взгляд ее невольно упал на Рамиро Теба, стоявшего рядом с испанским посланником Олоцага. В группе, на которую она смотрела, находился также посланник Англии и маршал Прим. Наполеон разговаривал с последним и с некоторыми из своих генералов. Готовился поход в Мексику, и супруг старался привлечь на свою сторону Испанию и Англию, чтобы одному воспользоваться блестящим результатом войны. Почти все необходимые приготовления были сделаны, и Наполеон, обращаясь к стоявшему рядом с ним префекту Гаусману, смеясь заметил, что все новые улицы и площади Парижа он назовет именем предполагаемых побед.
В то время, как Евгения с волнением следила за молодым графом Рамиро, посреди зала явились четыре восхитительные пары; казалось, они хотели исполнить кадриль, самую нескромную, самую безнравственную, если судить по роскошному и далеко не скромному костюму танцоров и танцовщиц.
Дамы с очаровательными плечами и красивыми ножками, в дорогих коротких юбках и маленьких восхитительных шляпках изображали аркадских пастушек; мужчины одетые пастухами, отличались необыкновенной подвижностью и были затянуты в трико.
Взоры всех присутствующих обратились на прелестные пары, гости с удивлением смотрели на их обольстительные фигуры, из которых одна была красивее другой.
С галереи раздались звуки музыки, и начался тот безнравственный танец, который так характеризует парижан. Вследствие нескромных костюмов, он производил более сильное впечатление.
Несмотря на полумаски, каждый узнал участвующих в танце. Герцогиня Боссано танцевала с Флери, граф Клапаред с княгиней, графиня д'Э с ловким генералом Кастельно, а молодой, богатый маршал Мак-Магон с маркизой Фульез.
Кадриль была превосходно изучена и протанцована с таким огнем, с такими отчаянными па, что заслужила общее одобрение. Дорогие, вышитые золотом юбки, взлетали, маленькие ножки то выделывали па на полу, то поднимались в воздух, плечи пастушек сверкали, губы пылали и улыбались под полумасками; пастухи становились на колени, принимали пластические позы и, подобно дамам, делали смелые, ловкие скачки.
Это был обольстительный, возбуждающий чувственность танец, который с каждой минутой становился страстнее, отчаяннее и смелее; самые безумные и в то же время грациозные позы и прыжки совершались пастухами и пастушками. Зрители и зрительницы перешептывались.
– О, в Аркадии было хорошо, если такие пастухи и пастушки исполняли там подобные танцы!
Даже Наполеон с удовольствием смотрел на восхитительные фигуры, а Евгения тихо призналась княгине Меттерних, что этот сюрприз доставил ей большое удовольствие.
Думать об убитом Олимпио и весело смотреть на идиллию; имея нечистую совесть, наслаждаться канканом – это высший разврат.
Инфанта Барселонская была права, когда приходила в трепет и желала возвратить то время, когда со своими родителями бежала от людей.
Когда танец кончился, и пастушки, подобно красивым, пестрым бабочкам, улетели вместе с кавалерами из зала, все пожалели, что танец не повторится в этот вечер. Он пришелся всем по вкусу, был наслаждением, недоступным для дам, так как им опасно было посещать оперные маскарады, балы Mabille, где подобные танцы исполнялись дебардерами и сильфидами.