А все-таки это смешно — смотреть, как существа, изо всех сил не желающие допустить гибель своего мира, сами ее готовят, украшая помещение и… слава всем истинным Силам — пока не приглашают гостей. Правда, те приходят сами… хорошо, что не все. Хорошо.
Когда закрываешь глаза, легче увидеть мир. И не важно, насколько осмысленно, больно и глупо то, что в нем твориться. Мир, на бой за который я уже согласилась. И не время, да и нельзя, искать другие варианты. Хотя… Очень хотелось бы, в самом деле, взять Сиррина и Зенду, Аххи и Уккарона, даже Шаадана — и уйти, оставив их играть и умирать самостоятельно. В самом деле, вот он, искус…
Но его голос привычно врывается в сознание, и сил думать о чем-то кроме просто не остается. Его голос — это ответ на четыре пятых вопросов и сомнений. А то, что осталось… что ж, пусть остается. Даже такие вещи иногда спасают жизнь.
Я жду. Сказанного и не сказанного достаточно для удара. Если мне повезет, вязь слов превратиться в плеть. И тогда, когда он будет убивать меня, может быть, кто-то успеет убить его.
— Дарра, — голос Аххи тих и грустен. — Эх, Дарра… Вот ведь оно как…
— Что у тебя случилось? — спрашиваю я.
— То же, что и всегда, — качает он головой. — Нет, ну нельзя же так, нельзя и все тут!
— Нельзя, — соглашаюсь я не спросив, с чем именно.
— То-то и оно… — сердито вздыхает он и садиться рядом. Серый дым из старой, надбитой трубки вплетается в небо, и какое-то время Аххи зачаровано наблюдает за его полетом, а потом продолжает. — Дети, право слово. Взрослые любители глупых сказок. Придумали себе Апостола, понимаешь, нафаршировали его своей верой, страхами и прочей гадостью…
— Ты ведь знаешь, что Анналы — это не сказка.
— Ну и что с того? Нет, ты мне скажи! Они же… дураки эти и в самом деле слепят из него самого что ни на есть апостолообразного Разрушителя, чтоб им всем…
— Разница между слепить и увидеть…
— Знаю, не велика. Но… они же просто заставят его таким стать, они… Они не оставят ему и намека на возможность другого выхода из ситуации, понимаешь?
— Понимаю, — соглашаюсь я. — Вот только плохой из него выйдет Разрушитель.
— Плохой, хороший… К чему все это? С такими вещами не играют, а они…
— Они верят, Аххи.
— Верят…Не будем об этом, Дарра.
— Не будем. Как дела на Железном хребте?
— Идут, — не сдерживает он улыбки. — Со мной, как и без меня…
— Они сами не знают, сколько построили на твоей Силе.
— Построили, Дарра. Уже.
— Не грусти. Зачем? Если это будет бой, пусть и последний, он должен быть красив и весел.
— Ты всегда умела утешать… Но знаешь что? Я вот все боюсь, а что, если его не будет?
— То есть?
— Вместо того, чтобы ломать Границы, он просто подождет, периодически постоянно подсовывая очередную гадость. А они в это время весело друг друга перебьют.
— Ты… несколько преувеличиваешь свойственную им склонность к суициду, — улыбнулась я. — Да и гадости скорее сплотят, чем наоборот.