Девчонка и химера выскочили из зала.
Орк оттёр испарину появившуюся на лбу. Жар быстро распространялся по всему телу. Колено горело.
Орк вынул охотничий нож из ножен, висевших на поясе. Закусив губу клыками, срезал грязную, ссаженную о каменный пол кожу с места ушиба. Потекла кровь.
Прибежала Янталь, приволокла котомку и одеяло.
— Кресало достань, — невыразительным голосом сказал орк. — Свечу зажги. Дай, сначала осмотрю.
Янталь подала ему подсвечник со свечой, орк осмотрел их со всех сторон, понюхал и, отколупнув кусочек воска, пожевал.
— Вроде обычная. Авось пронесёт. Зажигай.
Девчонка высекла искру, подожгла фитиль. Заплясал на конце свечи огонёк.
— Подержи подсвечник, надо колено огнём опалить.
Орк с трудом встал, придерживаясь за рукоять кресла, подставил у свече больное колено. Живой огонь радостно лизнул свежую кровь. Орк выругался.
Когда, по мнению орка, рана подкоптилась нужным образом, он рухнул обратно в кресло.
— Там, на дне, трава в мешочке. Дай, — еле выговорил он.
Янталь нашла орочье лекарство, нарезанную и высушенную траву болегонку, растущую только на Волчьих островах. Горькую ужасно. Для не принадлежащих к орочьим племенам — смертельно ядовитую. Достала и фляжку с водой. Бережливо погасила свечу.
Орк засыпал в рот горсть измельчённой травы, глотнул воды. И замер с закрытыми глазами, откинув голову на спинку чародейского кресла.
Девчонка и химера отправились искать топливо.
Трава действовала, обезвреживая в теле орка заразу, но от забытья не спасала.
Возле мертвого чародея медленно росла куча дров.
Орк открывал глаза — и видел, что ночь потихоньку сменяется днём, лунный свет уступает место заре, затем солнцу. Даже в зале стало относительно светло.
Дров всё прибавлялось и прибавлялось.
К полудню их набралось достаточно для погребального костра.
Из очередного отрезка забытья орка вырвал отчаянный крик.
Орк резко распахнул глаза.
Труп чародея был наполовину втащен на сложенную поленницу. Янталь стояла рядом, с искаженным лицом смотрела на свои руки и визжала от ужаса.
Орк, забыв про боль, слетел с кресла, кинулся к девчонке.
— Чего?!!
— Вши!!! — взвыла с отвращением Янталь, тряся руками. — На нём вши!!! Трупные!!! Они на меня кинулись!!! Уже по голове, наверное, бегают!!!
Орк двумя пальцами снял с руки девчонки трупную вошь, раздавил на ногте.
— Не бойся, разберёмся.
С удивлением он обнаружил, что стало легче, нога болела, но так, как и должна была болеть искромсанная ножом и опаленная огнём рана.
— Вроде пронесло, — задумчиво сообщил орк. — Болегонка — штука хорошая. Либо убьёт, либо вытащит. Не ори, выберемся из этого крысятника — выведем мы тебе вшей.
Янталь умолкла.
Орк втащил чародея на дрова, положил ему под голову книгу, в ноги пристроил магический шар.
— А как же… — начала девчонка.
Химера от греха подальше спряталась за спинку кресла и выглядывала оттуда, опасливо рассматривая приготовления орка.
— Ежели не испортится от огня, — заберу, — пояснил орк. — А таскать заразу — себе дороже.
Он снова запалил свечу, поджег ею погребальный костер и закинул подсвечник вместе со свечой поближе к шару.
Заплясали на поленьях язычки пламени, почти невидимые в солнечном свете, длинными полосами падающем из потолочных окон зала. Потом огонь набрал силу, охватил всю поленницу, затрещал.
В зале стало жарко.
Химера, убедившись, что её жечь не будут, вышла из-за кресла и прижалась к ноге хозяйки.
Янталь глядела на погребальный костер и нервно почесывала макушку всей пятернёй.
Чародей сгорел быстро, как скомканный лист бумаги. Книга держалась дольше, стреляла искрами. Шар уцелел, языки пламени только облизали его бока, не причинив никакого вреда.
— И то прибыток, — решил орк, выкатил шар из груды углей и, покатав по залу для быстрого остужения, завернул в тряпицу. — Пойдём на волю, меня уже тошнит в этом склепе.
Девчонка и химера обрадовано понеслись к выходу.
— Что мы имеем, в конце концов? — пробурчал сам себе орк. — После всех этих попыток обогатиться? Оружия нет. Золота, драгоценностей — нет. Еда на исходе. Одеяло рваное. Есть закопчённый переносной светильник, вшивая дочь эльфа и глистастая химера. Великолепно.
Хромая, он побрёл к выходу.
Солнце клонилось к закату, но до вечера было далеко.
Около лесного озера, питающегося водами быстрой речки, стекающей с отрогов Железного Хребта, горел жаркий костер.
Около него мокрый орк, гневно встряхивая чёрной волной жёстких волос, залеплял целебной мазью располосованное предплечье. После случая в замке он стал куда осторожнее.
— Ну она же не со зла! — убеждала орка дочь эльфа, голова которой была густо вымазана давленной клюквой, смешанной с глиной и распаренной болегонкой. — Держать надо было крепче.
— Лить ей в пасть эту бурду надо было быстрее! — рычал орк, зачерпывая мазь из плошки. — Сама бы и держала свою мегеру!
В кустах несло стонущую химеру, очищающуюся от глистов сильным слабительным.
— Можно голову мыть? — жалобно спросила девчонка. — Жжет сильно.
— Хочешь вшей вывести, — терпи, дочь эльфа! — злорадно сказал орк, обрабатывая последнюю царапину.
— У меня такое чувство, что оно, это твоё средство, не только вшей, но и волосы выводит! — возмутилась Янталь. — А если я облысею?
— Парик заведёшь! — отрезал орк, заплетая свою мокрую гриву в привычный пучок. — Сначала свою химеру помоешь, потом сама помоешься.
— А ты её подержишь? — с надеждой спросила Янталь.
— Нет!!! — взревел орк. — Я уже подержал!
Девчонка надулась.
— Я же извинилась за неё. Она просто ещё дикая.
— Вот станет домашняя — тогда пожалуйста, — отрезал орк. — А подставляться под её клюв и когти мне больше не хочется. Я жрать хочу. Пора ужин готовить.
— Из чего? — удивилась Янталь.
— Это тебя надо спросить, из чего! — фыркнул орк. — Ты мне обещала груды дичи, добытые твоей распрекрасной химерой. Только она до утра не просрё… не опростается.
Он убрал в котомку мазь, подхватил оструганную ножом и обожённую в костре крепкую палку, поднялся.
— Сидите у костра, огонь поддерживайте. Далеко не отходите. Я скоро.
— Хорошо-о-о, — протянула девчонка. — Только ты недолго… А вдруг те костяные пауки, что были в замке, решили нас догнать?
— Чтобы тоже слабительного получить? — поинтересовался орк. — Иных причин нас преследовать я не вижу.
Орк, хромая, исчез в кустах. Двигался, несмотря на рану, он практически бесшумно.
Девчонка поковыряла пальцем затвердевшую глину на своей голове, подобрала котомку орка, нашла в ней костяной футляр с иголками и сухожильными нитками и, сев у костра, принялась чинить белое войлочное покрывало.
В кустах булькала несчастная химера.
Солнце зашло, лишь закат полыхал над холмами, когда орк вернулся к костру со связкой рыбин, наколотых самодельной острогой в горной речушке.
Янталь сидела у огня и задумчиво чистила тряпочкой магический шар, оттирая копоть золой из костра. Химера лежала у её ног и спала, жалобно вздыхая во сне.
— Чего до сих пор грязные? — спросил орк, выступая из темноты.
— Ты же сам не велел отходить от костра… — возмутилась девчонка. — Мы же тебя слушаемся. А сам обещал быстро…
— Зато ужин будет, — неожиданно для себя почти оправдывающимся тоном сказал орк. — Идите, мойтесь.
С радостным гиканьем дочь эльфа сорвалась с места и понеслась к озеру. Проснувшаяся химера — за ней.
Орк принялся потрошить рыбу.
С озера слышался плеск воды, воинственные вопли и хлопанье крыльев по волнам.
Скоро крупные рыбины пеклись на угольях, закипала вода в котелке.