— А что же Вы сделаете с Трэйби?
— Зачем Вам знать?
— Понимаете, от того, насколько далеко Вы зайдете в своей мести, зависит моя оплата. Как видите, — она обвела рукой комнату — мой образ жизни требует значительных затрат, и я не могу позволить себе излишнюю благотворительность.
— Я плачу, сколько не попросите. Ради любимой Мулибии …
— Тогда я сразу же берусь за Ваше дело.
Взгляд Ригбора упал на изящный посох, трехфутовой длины, украшенный узорчатыми серебряными накладками, стоявший на подставке рядом со столом. Он возмущенно фыркнул.
— Что? У Вас только посох Подмастерья? Вы даже не окончили Академию?
Глаза Нолии метнули искры вызова.
— Вам мало Лицензии Волшебного Двора? Или вы не доверяете их магам?
Вспомнив надпись над входом, Ригбор несколько успокоился. Мегана не раздает разрешение на магическую практику кому попало.
— Но поймите меня, я ищу грамотную Ищейку. Достаточно ли Вы квалифицированы? Ведь если Вас отчислили …
— Хорошо, хорошо!
Голос ее дрожал. Она чувствовала, что ему придется раскрыть все карты, но как же не хотелось этого делать.
— Я расскажу все.
Длинные тонкие пальцы яростно забарабанили по столу. Покрывавший их лак стал быстро менять цвет, переливаясь всеми цветами радуги.
— Вы помните Подмастерье Зорбу, пропавшего на Темных Болотах полтора года назад?
О, да! История породила немало слухов и мрачных легенд. Молодой монстролог, решивший избрать для своей самостоятельной заключительной работы одну из тварей Болот и не испугавшийся многочисленных предостережений, просто исчез. Отправившиеся на поиски маги Академии и Двора, ведомые проводниками из охотников, так и не смогли ничего выяснить. Каждый дюйм Болот источал эманации Тьмы, искажая заклятия, мешая расследователям. Они-то вернулись все, но безрезультатно.
— Он учился на курс старше меня. Мы…
Румянец смущения залил нежные щеки.
— Мы были близки. Зорбу был таким балагуром. Он не боялся ничего. Когда настало время для работы над трактатом, ему в голову пришла мысль описать какого-нибудь монстра с Темных Болот пострашнее. Дескать, до него никто не решался. И правильно делали! Вы знаете, чем это закончилось.
Нолия всхлипнула.
— Я умоляла отпустить меня на Болота! Я верила, что моя любовь поможет найти его, выяснить, что же случилось, но наставники, подчиняясь запрету на посещение берегов Темной реки, наложенного из-за пропажи Зорбу, не хотели ничего слышать. И я убежала, бросив учебу в середине сессии. Меня, конечно, быстро нашли и доставили к ректору. Бросив неодобрительный взгляд, милорд сказал, что если я до сих пор не научилась самоконтролю, из меня уже не выйдет хорошего мага, и недрогнувшей рукой написал приказ об отчислении.
Вот оно что! Но магичка продолжала.
— Мне было все это совершенно неважно. Наконец-то я свободно могла отправиться на поиски.
Она усмехнулась.
— Конечно же, ничего не вышло. Разве может недоучка сделать то, что не удалось опытным магам? Но надо было на что-то жить. На Запад возвращаться было стыдно, и я осталась в Княж-городе. Достопочтенная Мегана, выслушав мою историю, позволила сдать экзамен на Ищейку. Знаний на это хватило, хотя я и не доучилась один год. Ну что, Вас успокоил мой рассказ?
Чувство неловкости царапало душу купца, но он прогнал его.
— Успокоил, но и вы должны понять отца, нежно любящего единственную дочь, обманутую этим шкурником.
Нолия грустно улыбнулась.
— Я понимаю.
— И все же интересно …
Ригбор потянул затекшие руки.
— Как именно Вы найдете Мулибию и Трэйби?
С лица магичкий окончательно исчезли остатки печали.
— У меня есть напарник.
Громкий чмокающий звук раздался из полноватых губ. И в комнату стремительно ворвался небольшой снежный буран, хотя нет, это кусок странного перекати-поля. Или ком горной лавины. Нет, это все-таки было какое-то животное.
Присмотревшись повнимательней, Ригбор восхищенно ахнул.
— Это же …, это …
— Да!
Утверждающе торжественно кивнула Нолия.
— Перед Вами Кайра, снежный лев Нарна.
Купец восторженно любовался грациозной кошкой. Он всегда любил необычных животных, и даже приказывал набивать чучела из шкур самых красивых, приносимых охотниками.
— Но где Вы его взяли?
— Великая Айлин как-то посещала Академию. В дар бестиарию она преподнесла двух львят — самца и самочку. Это один из их потомков. Кайра — мой тотем, а эту связь не так-то просто разорвать. Поэтому после отчисления его мне оставили. Именно с помощью льва я разрешу Вашу проблему.
— Я рад. Выступаем через два часа. Жду Вас у Ворот Заката.
— Мы будем готовы.
И они улыбнулись. Оба.
Двое молодых людей, почти полностью поглощенных собой, неторопливо шагали по неширокому тракту, извилисто изгибавшемуся среди холмов. Хотя для них, истово влюбленных, все выглядело не столь обыденно.
Для Мулибии это было обычной пыльной дорогой, порой «украшенной» кучками конского навоза.
Нет, на самом деле это светлый и радостный Путь в еще неведомое, но уже нежно любимое ею место, где они с Трэйби наконец-то будут счастливы; к сладостной жизни, которую не омрачат ни навязчиво заботливый отец, ни огромный, но странно пустой дом, ни маячившая время от времени перспектива замужества с сыном очередного папиного компаньона.
Охотник видел не голубое небо. Нет, это был величественный купол гигантского храма, украшенного девственно белыми покровами облаков, возведенного во имя величайшей ценности мира сего — его Мулибии. Он покрыл бы ее изображениями все алтари Эвиала и сам бы возлагал на каждый свои скромные дары — частицы его жаркой и искренней любви. Он сравнял бы с землей все горы, чтобы собрать самые прекрасные драгоценные камни, он оборвал бы все цветы, чтобы вручить все это любимой.
Не солнце сияло высоко в небе. Это горел горячий гигантский светильник, пылающий, подобно их неистовой любви, согревающий, так приятно обжигающий и ласкающий, словно пытаясь превозмочь их страстные поцелуи.
Нет, не цикады стрекотали в придорожной траве. Это все твари Эвиальские тянули восторженные гимны, воспевающие ее страсть к этому темноволосому парню, восхищаясь его лицом, мускулистым телом, смелым сердцем, благородной душой и тысячами прочих достоинств, из-за которых она и влюбилась в него.
Все вокруг говорило ему о ней. Высокие холмы шептали о прекрасных формах Мулибии, зеленые стебельки трав были мягки, подобно ее длинным рыжим волосам, бегущий неподалеку ручеек искренне и с упоением, но все также безрезультатно пытался журчать хоть вполовину благозвучней голоска Мулибии.
— Я люблю тебя!
Сказали они одновременно, и весь мир вокруг в очередной раз исчез, растворившись в жарких поцелуях.
— Знаешь, дорогая — произнес Трэйби, когда они, утомившись дорогой, устроили привал и съели неприхотливую еду: хлеб, сыр, мясо, зелень, которые охотник достал из котомки.
— Помню, одна старая женщина сказала мне фразу, прочитанную ею в какой-то книге: «Сколь прихотливо сияние сапфира и сколь проста блеклость булыжника. Кто положит рядом прекраснейшую драгоценность и убогую дешевку?».
Он вздохнул.
— Услышав это, я был глубоко поражен. Ведь это про нас с тобой. Ты, Мулибия, красивейший драгоценный сапфир, ты с рождения привыкшая к богатству и роскоши, и я, простой булыжник, которые тысячами валяются под ногами, бедный охотник за монстрами, каждое утро отправляющийся на промысел и даже не знающий, не только удастся ли сегодня получить хоть какой-то заработок, но и, вообще, сохраню ли я жизнь. Долго эта фраза бродила в моих мыслях, причиняя страдания …
— Глупый!
Мулибия оборвала его, приобняв за плечи.