Конечно же, игнорировать такой намек мне не хватило черствости, поэтому я максимально ограничил себя в удовольствиях. В смысле, в бочке с горячей водой не отмокал, а от массажа отказался. И вскоре занял свое место за столом в компании изнывающих от предвкушения дам.
Как оказалось, все собрались еще накануне. Поэтому со двора мы выехали сразу после того, как дежурные хозяйки убрали со стола и помыли посуду. А уже колец через двенадцать вылетели на знакомый берег.
На этот раз никакой неуверенности или страха я в дамах не заметил — как только лошади были стреножены, а сумки с вещами сложены рядом с будущим «лежбищем», мои спутницы скрылись за ежевичником. Я, как обычно, переоделся за камнем, а когда вернулся к сумкам, чтобы сложить на них одежду, увидел выходящую из-за кустов процессию и изумленно застыл.
Первой плыла Майра. В той же самой рубашке, что и в прошлый раз, но действительно обрезанной… хм… до предела. А еще лишенной рукавов и с большим прямоугольным вырезом, открывающим очень приличную часть груди. По обе стороны от нее так же величественно двигались Тина и Найта. В рубашках с подолом по колено, с рукавами по середину плеча и без вырезов. Две самые младшие дамы скользили следом за ними, тоже сместившись в стороны, дабы я случайно не проглядел чуть менее смелые наряды, чем у моей «правой руки».
— Чувствую себя самым счастливым мужчиной на свете! — дождавшись, пока они приблизятся, восхищенно воскликнул я. — Ибо ни у кого другого нет возможности любоваться сразу пятью красивейшими женщинами, когда-либо рождавшимися под ликом Ати!
— Ох, вы и льсте-е-ец!!! — выдохнула Тина, но смотрела на меня такими счастливыми глазами, что я возмущенно выгнул бровь:
— Льстец⁈ А вы видели себя со стороны⁈
Такой аргумент, да еще и сказанный с душой — а выглядела она действительно здорово даже без учета того, что была значительно старше меня — заставил пропасть последним искоркам сомнения, которые изредка мелькали в ее взгляде:
— Что ж, тогда извините, была неправа!
В озеро дамы влетели тоже очень красиво — с веселым смехом и в облаках искрящихся брызг. И с наслаждением попадали в не менее теплую, чем полторы десятины назад, воду.
Резвились, как дети. Даже Тина с Найтой. Сначала, сложив ладошки лодочкой, пытались кого-нибудь облить, затем, вереща на всю округу, носились одна за другой, играя в безумного слепня[1], а когда утолили первый восторг, без какого-либо напоминания со стороны начали плавать вдоль берега. Тоже весело и с шуточками. Что интересно, получалось у всех. И куда лучше, чем раньше — видимо, из-за того, что за время вынужденного затворничества они не раз вспоминали полученное удовольствие, им удалось окончательно победить страх перед «Преддверием Бездны».
Я помогал, как мог. Сначала объяснял каждой ее ошибки, положив Майру на свою ладонь и приподняв к поверхности. А когда остальные дамы решили, что она первой разобралась с техникой толчков ногами именно потому, что во время исправления ошибок могла не думать о необходимости держаться на воде, потребовали такой же помощи и для них.
Пришлось соглашаться. А потом вместе с ними радоваться их успехам и успокаивать тех, у кого что-то не получалось. Результаты порадовали, и даже очень: они действительно научились держаться на воде. Поэтому, увидев, что вдоль берега шагов пятьдесят проплывают все, я заплыл вглубь на тридцать и заставил их плавать ко мне и обратно. Само собой, с небольшой передышкой. Хотя почему «заставил»? Этого жаждали все. Поэтому, стоило мне объявить, что теперь будем плавать не вдоль берега, а по направлению к центру озера и обратно, началась шуточная грызня за места в очереди. И в этот раз ни самый юный возраст, ни статус второго человека во внимание не принимались: оценившие прелесть свободного, без каких-либо условностей, общения и переставшие видеть в любой шутке двойное дно, мои ученицы совсем перестали сдерживаться. И часто ляпали такое, что мне приходилось срываться с места и поддерживать плывущую, ибо хохотать и держаться на воде одновременно дамы еще не умели.
Где-то через стражу, когда смеяться не мог даже я, а они устали так, что уселись на дно в паре шагов от берега, перечисление аргументов типа «сначала плывет та, у которой самые аккуратные ноготки на ногах», вскоре уперлось в препятствие. Предложение Вэйльки «сначала плывет та, у которой меньше всего родинок на теле» нарвалось на встречный вопрос мелкой «А как будем считать, в рубашках или без?». Следующий вопрос, Тины, прозвучавший буквально через мгновение — «…и кто этим займется?» вызвал такие красноречивые взгляды в мою сторону, что я на всякий случай нырнул. И вынырнул шагах эдак в восьмидесяти. А потом был вынужден вернуться, так как, отсмеявшись, дамы изобразили нешуточную обиду: «неужели мы такие страшные, что вы пытаетесь сбежать от такой завидной возможности полюбоваться на красивых женщин?»
Через кольцо-полтора они начали нырять. И тоже самозабвенно, стараясь держаться под водой до последнего. А когда поняли, что я могу катать их не только вдоль поверхности, но и опускать в глубину, чуть не разорвали на мелкие кусочки, требуя дать им возможность «полюбоваться во-он тем камнем» или рыбкой. Что меня особенно радовало — даже при таком, воистину безграничном веселье голову не теряла ни одна. То есть, любые мои распоряжения, объяснения или запреты воспринимались, как закон, а шуточное соперничество не перерастало в зависть, злость или обиду.
После ныряния отправились отдыхать — валялись на берегу, млея в лучах Ати, уничтожали прихваченное с собой тоненькие ломтики вяленого мяса, запивали его взваром и продолжали перешучиваться. За половину стражи до полудня я загнал их в тень. А когда самая жара спала, меня потащили прыгать с валуна. Сначала развлекалась троица девиц — Майра, Алиенна и Вэйль. Причем прыгали сами, а я, держась на воде перед тем местом, куда они падали, только нырял, выпутывал из рубашек, помогал всплыть и добраться до берега. Когда их счастливые вопли заставили старших обзавидоваться, к нам пришла Тина.
Опыта прыжков у нее не было, поэтому мне пришлось забраться на валун и взять ее за руку. Удовольствие от прыжка ар Лиин-старшая распробовала сразу: еще в воде, ожидая, пока я вытолкаю ее наверх, сияла, как маленький ребенок, получивший от родителей огромный леденец, а вынырнув и толком не успев перевести дух, вскинула к небу полные счастья глаза:
— Пресветлая, как же это здорово!
А через мгновение заорала на всю округу:
— Я хочу еще!!!
Прыгнула снова. Без очереди, так как оценившие вопль девчонки единогласно пошли ей навстречу. А когда вместе со мной выплыла на берег, осторожно показала взглядом в сторону опушки и одними губами спросила:
— Ты можешь дать попробовать и ей?
То, что эта женщина рано или поздно обратит внимание на то, что Найта никогда не моется вместе с ними, а переодеваться старается или после всех, я прекрасно понимал. Поэтому согласно прикрыл глаза и так же тихо ответил:
— Когда отправлю вас обсыхать. Только придержи девчонок на покрывале, ладно?
Тина кивнула, с моей помощью забралась на валун, подошла к Алиенне, и «сокрушенно» вздохнула:
— Представляешь, дочка, я только что пыталась уговорить Нейла на еще один прыжок подряд, а он отказался! Видимо, родинок на теле у вас с девчонками куда меньше, чем у меня…
Майра и Вэйлька сложились пополам. А мелкая задумчиво оглядела мать с ног до головы:
— Может, дело не в родинках, а в том, что арру Нейлу нравится более откровенное белье?
Понимая, что поток их красноречия уже не остановить, я схватил за руку Майру, стоявшую ближе всех, и сиганул в воду вместе с ней. А когда вынырнул, услышал ехидный голос Вэйльки:
— Да нет, судя по сделанному выбору, арр предпочитает его полное отсутствие или самую большую грудь!
— Интересно, а что бы ты сказала, если бы он дотянулся до тебя? — тут же поинтересовалась вторая в роду Эвис.