Через какое-то время, когда это чувство удалось придавить, а разрозненные обрывки отдельных событий, которые описывала Вэйль, превратились в более-менее цельную картину, я снова открыл глаза и легонечко надавил на круглое и теплое плечико:
— Знаешь, пока я тебя слушал, никак не мог понять одну вещь…
— Почему дед не приказал удавить маму?
— Жизнь с дедом давно в прошлом… — решив пока не поднимать вопрос, который почти наверняка снова сделал бы девушке больно, буркнул я. — Почему ты не вылечишь Найту сейчас⁈
Губки Вэйль искривила горькая усмешка:
— Вы видели ее спину в день нашей первой встречи. Значит, любое заметное изменение ее состояния могло натолкнуть вас на мысль о том, что я Дарующая. А мама боится этого больше всего на свете…
— Боит-ся⁈ — перебил ее я. — То есть, даже сейчас⁈
Девушка примирительно улыбнулась:
— Не обижайтесь: Дар мамы куда слабее моего, поэтому она практически не слышит. А о том, что творится в вашей душе, знает только по моим рассказам и поэтому пока не доверяет. В общем, решение открыться приняла я и сделала это вопреки ее требованиям…
…В следующий раз я проснулся на рассвете и обнаружил, что Вэйлиотты рядом нет, а в локте от меня лежит грустная, как больной щенок, Алиенна.
— Как вы, арр? — встревожено спросила она, увидев, что я открыл глаза.
— Вашими стараниями неплохо! — ту же ответил я, а потом прислушался к себе и с удивлением понял, что очень недалек от истины.
Мелкая сначала расцвела, а потом расстроено выпятила нижнюю губу:
— Старались только Майра и мама. А всех остальных вытолкали из бани чуть ли не пинками!
«Старалась еще и Вэйль… — подумал я, шевельнув левым плечом, и почувствовав только несильную тянущую боль, добавил: — И, пожалуй, больше всех!»
— Правда, мы помогали поднять вас сюда, но это мелочи…
Переживала она очень сильно, поэтому я постарался ее успокоить:
— Зато ты дежуришь. Со мной. Сейчас!
— Угу, дежурю… — еще больше расстроилась она. — Майра решила так: с завтрака и до обеда рядом с вами будет Найта, с обеда до ужина — моя мама, с ужина и до полуночи — она сама, ночью — Вэйлька. А мне, как самой маленькой и глупой, оставила всего пару страж от рассвета и до завтрака!
Я не удержался от вопроса с подковыркой:
— Сколько страж в сутках?
— Десять!
— Сколько вас всего?
— Пять…
— Сколько времени должно приходиться на каждую, если делить по справедливости?
— Ну, точно дура! — выдохнула она и пошире раскрыла глаза, чтобы удержать слезы.
— Зачем на себя наговаривать? Просто тебе хочется мне помогать не только утром, но и в другое время суток. А будь твоя воля, не выходила бы отсюда вообще…
Услышав эти слова, мелкая слегка успокоилась. Поэтому, когда я вытянул правую руку в ее сторону, вцепилась в нее двумя руками и прижала к своей груди. Но выглядела такой же расстроенной. Пришлось успокаивать:
— А еще я тобой горжусь: вчера ночью ты справлялась со своими страхами просто замечательно!
— Если бы вы знали, чего мне это стоило!
— Но ведь ты смогла?
Она гордо вскинула головенку и кивнула:
— Да!
— Значит, мы все делаем правильно…
Обдумав мои слова, она расслабилась, но не полностью, и я перенаправил ее мысли в еще более интересном направлении:
— Ну, а как ты вела себя на озере? Когда мы с тобой ныряли в полной темноте, я чувствовал в тебе не страх, а восторг!
В глазах девушки тут же появилось мечтательное выражение:
— Да-а-а, это было так здорово…
С этого момента ее начало отпускать по-настоящему. Сначала она делилась своей радостью от тех новых впечатлений, которые испытала во время погружений, потом страдала, что с Майрой я нырял не только в длину, но и в глубину. А когда я клятвенно пообещал дать почувствовать те же ощущения и ей, засияла, как факел в ночи. Впрочем, сияла недолго — в какой-то момент ей в голову пришла очередная серьезная мысль, и она подобралась ко мне поближе:
— Со вчерашнего дня мама ходит сама не своя. И это не связано ни с вашим ранением, ни с добычей! Я спрашивала, в чем дело, но она молчит. Лишь только грустно смотрит на меня и вздыхает…
Я напрягся, постарался вспомнить хоть какую-то причину для грусти, но не смог:
— Мы с ней, вроде бы, говорили только о красоте. Как с тобой, помнишь? Поэтому даже не знаю, что тебе сказать.
— Жаль! А о том разговоре, конечно, помню: именно с того момента я и начала видеть мир совсем по-другому. Кстати, вчера, на озере, когда мы переодевались, я обратила внимание на то, что все те, кого я тогда оценивала, стали еще красивее. Пыталась понять причину почти целый день. А потом пришла к интересному выводу…
Я вопросительно выгнул бровь:
— Расскажешь?
Девушка изобразила обиду:
— Может, пора уже привыкнуть к тому, что я для вас открытая книга?
— Может, мне просто нравится, когда ты это говоришь? — пошутил я. и нарвался на ответную шутку:
— Точно так же, как мне нравится, когда вы мною любуетесь⁈
— Сдаюсь, ты меня перешутила! — сказал я, поняв, что разговор вот-вот перейдет в область, в которой я все еще чувствовал себя не очень уютно. И тут же напомнил: — Ты говорила про какой-то вывод, но его так и не озвучила!
— Все просто: так же, как и мне, им нравится ваша реакция на красоту их движений, тел и лиц. А ваш искренний восторг и отсутствие во взгляде похоти заставляет жаждать этого ощущения снова и снова.
Я вспомнил вечерний разговор с Тиной и задумчиво потер переносицу:
— Пожалуй, ты права. И что мне теперь делать?
— Радовать нас и дальше! Причем чем чаще — тем лучше! — хихикнула она, а потом вполне серьезно добавила: — Знаете, если вы перестанете на нас так смотреть, мы передохнем от горя.
Пока я укладывал в голове эту мысль, Алиенну посетила новая. Только вот озвучить ее она не успела, так как в это время дверь в комнату тихо скрипнула, и в дверном проеме возникла Майра:
— Доброе утро, Нейл! Как вы себя чувствуете?
Не знаю, почему, но в этот момент ее «вы» меня покоробило. Поэтому я осторожно повернул голову в ее сторону, поймал взгляд девушки и попросил:
— Подойди, пожалуйста!
Хозяйка рода Эвис тут же прикрыла за собой дверь, подошла, села на край кровати рядом с мелкой и вопросительно уставилась в глаза.
— При Алиенне тоже обращайся ко мне на «ты», ладно? И можешь быть самой собой: я почему-то уверен, что этой личности можно доверить даже такую страшную тайну!
Глаза моей ключницы заискрились от сдерживаемого смеха. А через миг она улеглась на бок вплотную к мелкой, обняла девушку за талию, положила подбородок на ее плечо и с легкой ехидцей в голосе поинтересовалась:
— Как спалось?
— Прекрасно! — честно ответил я.
— Чувствуешь себя терпимо?
— Вполне!
— Здорово! Я чего пришла-то: можно, я украду у тебя Алиенну эдак на пару колец? Мне просто очень-очень нужна ее помощь в одном важном деле!
— Только потом обязательно верни ее обратно, ладно? А то без нее мне по утрам бывает ужасно одиноко!
— А можно просьбу? — собравшись с духом, пискнула мелкая, слегка растерявшаяся от такого резкого изменения в поведении моей ключницы: — Нейл, а вы бы не могли так же, как Майра, называть меня Алькой? А то обращение «Алиенна» мне кажется каким-то уж слишком холодным.
— С удовольствием! — пообещал я.
— И не только в ее присутствии, но и вообще, ладно?
— Ладно…
Обрадованная такой покладистостью, девушка нехотя оставила в покое мою ладонь, выскользнула из-под руки подруги и встала:
— Переодеваться надо?
Майра потянулась, как кошка, медленным, плавным и на редкость женственным движением оказалась на ногах и отрицательно помотала головой:
— Неа. Сойдет и нижняя рубашка!
Алиенна, кажется, не услышала, ибо в это время восторженно смотрела на нее:
— О, Пресветлая! До чего же ты красиво двигаешься!!!
Вторая в роду Эвис потрепала ее по голове, повернула ко мне лицом и «шепнула» на ушко: