Причину их воодушевления я понял буквально через два кольца после того, как мы добрались до озера: Тина, Алька и Вэйль облачились во что-то, весьма близкое к тем купальным костюмам, о которых я рассказывал ар Лиин-старшей! То есть, в укороченные панталончики и плотный верх, явно родившийся из обрезков чьих-то нижних рубашек, и кружев, споротых с «ненужного» платья. А Майра красовалась во втором комплекте нижнего белья от мэтра Колина!
Выглядели дамы настолько бесподобно, что я очень пожалел, что не умею рисовать. Ибо в противном случае обязательно запечатлел бы на память эту картину и повесил ее на стену в спальне родового особняка.
Когда я озвучил эту мысль женщинам, жаждущим похвал, был назван ужасным льстецом и «наказан» требованием научить их нырять в воду головой вперед! Вот и учил. Всю следующую стражу, используя в качестве опор небольшие валуны, во множестве разбросанные по дну. Сначала дамы прыгали с камня, не достающего до поверхности ладони полторы. Затем с того, через верхушку которого постоянно переливалась вода. Чуть позже, перестав шлепаться на живот, перебрались на «ступеньку» повыше, эдак мне по колено. И продолжили прыгать с нее, ибо я решил, что лезть на что-то более высокое им пока рановато.
Напрыгавшись вусмерть, до дрожи в коленях, женщины утащили меня на берег «отдыхать». А когда мелкая, несшаяся первой, упала на покрывало, Тина, Найта и Вэйль устроились так, чтобы прикрыть меня и Майру от ее взглядов. Как оказалось, дамы решили, что того подарка, который я решил вручить Альке в день совершеннолетия, недостаточно. И, порывшись в закромах второй в роду Эвис — очень надеюсь, что не во всех! — выкопали там один из тех комплектов, за которыми она в последний день носилась в лавку мэтра Колина. Потом ушили его и в бедрах, и в груди. А меня предупредить о его существовании благополучно «забыли». Зато вложили в сверток с моим подарком!
Я же, не рассчитывавший на такую подлость с их стороны, проверить содержимое свертка не догадался. Поэтому, встав, поднял именинницу на ноги и поздравил ее и от себя, и от своих спутниц. А затем произнес короткую речь, в которой высказал пожелание, чтобы наши подарки берегли ее от любого зла и позволяли девушке радовать близких своей красотой.
Увидев, что последняя фраза заставила заговорщиц затрястись от смеха, я начал догадываться, что ляпнул нечто двусмысленное. Но было поздно: выдернув подарок из моих рук, мелкая развернула тонкую ткань и ошалело уставилась на содержимое. Впрочем, в ступоре пребывала недолго. Первым делом размотала тонкие кожаные ремни, которые я сшивал друг с другом всю ночь, сообразила, что перед ней комплект ножен скрытого ношения — для предплечья, бедра и верхней части спины — полюбовалась одним из клинков, позаимствованных из оружейной «крепости», и захотела приладить всю «сбрую» на соответствующие места. Но была остановлена умирающими от предвкушения дамами и отправлена за ежевичник «не тратить время зря, а примерять оба комплекта сразу»!
Девушка послушалась. А когда примерила и оценила их красоту, решила продемонстрировать ее нам!
Да, как когда-то обещала Майра, белье было куда более скромным, чем любой из двух первых комплектов второй в роду Эвис. Но формы Альки подчеркивало ничуть не хуже, чем могло бы то, прозрачное. И каким-то образом добавляло девушке ощущение чистоты. Что, к нашему общему изумлению, прекрасно сочеталось с духом воинственности, даруемым сбруей с хладным железом!
— Если торренские наемницы без одежды выглядят именно так, то я прекрасно понимаю, почему их нанимают мужчины! — пошутила Тина после того, как оценила внешний вид дочери. Потом повернулась ко мне и шепнула:
— Кстати, у меня появилась одна очень интересная мысль по поводу Торрена и наемниц. Будет время — расскажу…
Я кивнул, не отрывая взгляда от мелкой. Ибо не только любовался этой девушкой, но и гордился тем, что она нашла в себе силы справиться со всеми своими страхами и теперь так здорово себя держит.
Кстати, не менее сильно меня порадовали и те слова, которые произнесла именинница, когда подошла к покрывалам:
— Знаете, я всех вас так сильно люблю! И дело не в том, ваши подарки позволили мне, наконец, ощутить себя взрослой, а в тех чувствах, которые вы сейчас испытываете. Я ощущаю вашу радость, ваше восхищение и вашу любовь даже не кожей, а душой. И до безумия хочу ответить вам тем же…
…Как только отзвучало последнее поздравление, я в приказном порядке заставил дам перенести покрывала в тень и снова облачиться в рубашки, ибо очень не хотел, чтобы «знакомство» их тел с прямыми лучами Ати закончилось ожогами. Они послушно переоделись. А затем утащили меня нырять, ибо, по их мнению, прыгать с валуна «одетыми» было уже не интересно. В процессе вымотали не хуже, чем отец в то время, когда учил меня задерживать дыхание — не успевал я вынырнуть с одной, как в мои плечи вцеплялась вторая и требовала показать «вон тот камень» или место, где «точно-точно видела рыбку». Само собой, пытались нырять и сами. Рядом с берегом, смешно болтая ногами при попытке погрузиться и радуя возможностью лицезреть обтянутые мокрой тканью ягодицы. Несмотря на то, что веселились практически не переставая, голов не теряли — по очереди присматривали за ныряльщицами, не давали сворачивать на глубину тем, кому мокрые волосы не вовремя закрывали глаза, и пытались исправлять не только свои, но и чужие ошибки. Да и на воде держались куда увереннее, чем в прошлые разы. Скажем, та же Майра, делая небольшие остановки, чтобы полежать на спине и отдохнуть, под моим присмотром отплыла от берега шагов на сто пятьдесят, и ни разу в меня не вцепилась. А с Алькой мы вообще сплавали на другой берег. После того, как пересидели самое пекло в тени, пообедали, наобливались и насмеялись на десятину вперед. Причем за время заплыва на ту сторону я поддержал ее всего дважды, и оба раза тогда, когда у нее не получалось сразу улечься на воду.
Хорошенько обдумав свои ошибки во время отдыха, весь путь обратно девушка проделала самостоятельно. Поэтому, не успев ступить на дно рядом с подругами и толком отдышаться, издала ликующий вопль:
— Я приплыла… оттуда сюда… с остановками… но без помощи Нейла!
Еще ближе к вечеру, когда Ати проделал больше двух третей пути до заката и его лучи перестали быть опасными даже для совершенно незагорелого тела, дамы снова поснимали рубашки и рванули прыгать с камня. Причем очень быстро научились сначала самостоятельно выныривать на поверхность, а затем и без моей помощи доплывать до берега. Дальше — больше: Майра, Алька и Вэйль после прыжка захотели опуститься ко дну, чтобы, оттолкнувшись от него, устремиться к поверхности. А когда не без моей помощи разобрались, что для этого требуется, нашли новый способ развлечения — выныривая со дна, старались двигаться как можно более медленно, плавно и красиво.
Оценивать красоту с вершины валуна сочли неправильным, поэтому первая, вынырнув после прыжка, плыла не к берегу, а ко мне. Затем вцеплялась в плечо, опускала лицо в воду и смотрела, что вытворит та, которая прыгнет за ней. А потом либо хвалила, либо вышучивала, либо передразнивала…
…Сразу после заката Найта и троица девушек, еле переставляющих ноги, отправились отдыхать, а мы с Тиной, не сговариваясь, пошли к знакомому бревнышку.
— Знаете, Нейл, я пыталась сравнить все те развлечения, в которых когда-либо участвовала, с этими, и пришла к выводу, что ни балы, ни охоты, ни турниры, ни выступления менестрелей с жонглерами не идут ни в какое сравнение с возможностью отдохнуть так, как нам позволяете вы. Там, во дворцах и замках, я с первого и до последнего мгновения опутана незримыми цепями правил, то есть, делаю только то, что принято, держу себя так, чтобы не уронить лица, и постоянно жду подвоха. Здесь, с вами, я чувствую себя абсолютно свободной, поэтому делаю все, что хочу, получаю удовольствие, когда смеются надо мной, смеюсь, а не злорадствую над другими, и вообще ничего не боюсь!
Я пожал плечами:
— Ваших заслуг в этом ощущении ничуть не меньше, чем моих. Если бы вы не приняли то, что я вам предложил…
— … то передвигались бы по лесу исключительно в дорожных платьях, и приседали перед вами в реверансе при каждой встрече в коридорах и на лестнице… — весело подхватила она.