— Так вот к чему ты готовился все эти дни… — подъехав ко мне поближе, пробормотала Вэйлька. — Как я понимаю, нас ждет аресса Доргетта?
Я утвердительно кивнул.
— Бабушка? — недоверчиво переспросила Алька, ехавшая со мной стремя в стремя, но с другой стороны. — А-а-а… зачем?
— Сейчас узнаете… — пообещал я и, привстав на стременах, серией жестов отправил весь «наш» десяток к карете. А когда парни отъехали достаточно далеко, чтобы нас не слышать, повернулся к встревожившимся женщинам:
— Итак, мои горячо любимые и несравненные, нам с Вэйлиоттой надо вас покинуть эдак десятины на три. Все время, пока мы с ней будем отсутствовать, вы проведете в городском доме рода Маггор в Лайвене, выбираясь за его пределы только по очень большой необходимости, в карете с хорошей охраной и с родовыми кольцами, перевернутыми гербами вниз. За это время вы обязаны сделать все, чтобы во время Короткой десятины чувствовать себя благородными из рода Эвис. То есть, привыкнуть к своим новым статусам, доучить то, на что не хватило времени на заимке, и озаботиться гардеробом. Говоря иными словами, купить все, что необходимо главе рода и пяти красивым женщинам для того, чтобы блистать в королевском дворце и еще на четырех-пяти приемах. Уточню: все, за исключением драгоценностей…
Несмотря на то, что настроение у всех четверых остающихся ухнуло в пропасть одновременно с началом монолога, акцент, сделанный мною на слове «надо», уловили все. А еще умудрились не забыть о том, что нас ждут. Поэтому, вместо того чтобы начать выяснять, куда и зачем я собрался, ограничились десятком вопросов по существу. То есть, спросили, что именно по-моему мнению надо приобрести, на какую сумму рассчитывать и так далее. При этом вопросы задавали, в основном, Майра и Тина. А Найта с Алькой смотрели на меня такими потерянными взглядами, что у меня раз за разом обрывалось сердце. Слава Пресветлой, смотрели не очень долго, так как вопросы закончились быстро, и девушкам пришлось прятать чувства под ледяными масками.
Наша короткая остановка была воспринята арессой Доргеттой, как должное. По крайней мере, когда она помахала нам рукой из окна кареты, то в ее взгляде я не заметил даже тени возмущения. Выбираться из пропахшего какими-то благовониями резного деревянного ящика она не пожелала, а пригласила нас внутрь, без какого-либо напоминания с моей стороны отправив все свое сопровождение прогуляться к опушке. А когда мы приняли ее приглашение и расселись по диванам, затянутым великолепно выделанной белой кожей, орлиным взором оглядела правые кисти дочки с внучкой и ехидно посмотрела на меня:
— Интересно, во сколько ныне обходится такая красота⁈
Перед моим внутренним взором тут же возникло хмурое лицо Тины в тот момент, когда мы нею и с Алькой только-только отъехали от замка Лиин:
— С ума сойти, как же быстро привыкаешь к хорошему отношению! За это лето я ни разу не почувствовала себя вещью, поэтому весь ваш разговор с Юргеном умирала то от стыда, то от бешенства…
— А мне было все равно! — подала голос мелкая, с момента выезда из замка любующаяся родовым кольцом Эвисов на своем пальце. — Я была уверена, что Нейл меня в любом случае заберет, поэтому просто ждала, когда все закончится…
Конечно же, их ощущения я озвучивать не стал. Как и то, которое тогда испытывал сам. И просто отшутился:
— То, что ум, преданность и красота бесценны, догадываются далеко не все. Поэтому Тина с Алькой обошлись мне, можно сказать, в горсть медных щитов[1]…
— Строишь фразы один в один как твой дед! — задумчиво пробормотала аресса Доргетта, а затем как-то умудрилась прочитать эмоции моих дам: — Как я понимаю, о своих планах ты им сказал только что?
— Ага.
— И правильно — девочки радовались жизни несколько лишних дней, а значит, перенесут разлуку чуточку легче.
Я вздохнул и скользнул взглядом по лицам четырех «ледышек»:
— Ну что, красавицы, прощаться будем?
Майра, как старшая жена, решила определить, как именно можно прощаться, и вопросительно посмотрела на меня. А когда увидела, что я развожу руки, радостно заулыбалась и скользнула в объятия.
— Не позволяй мелкой рвать себе душу, ладно? — еле слышным шепотом попросил ее я после короткого, но очень нежного поцелуя.
— Не позволю… — так же тихо ответила она и уступила место Альке.
— Три десятины — это совсем немного. Особенно для того, кто уже научился перешагивать через свои страхи! — шепнул я ей.
— Я смогу… — твердо пообещала девушка и на миг вжалась в мою грудь лбом.
— Я в тебя верю… — уверенно сказал я, затем потрепал ее по волосам и тихонько добавил: — Помоги Майре почувствовать себя старшей женой, ладно?
Прощание с Тиной и Найтой тоже не затянулось, поэтому уже через кольцо мы с Вэйлькой, ведя в поводу четырех лошадей, скользнули под сень леса. Первые пару перестрелов шли молча, заново переживая самое начало разлуки, а когда выбрались на небольшой холм, поросший низкорослым кустарником, Дарующая попросила меня остановиться, подошла вплотную и обняла:
— Девочкам сейчас намного хуже, чем нам. Поэтому закрой, пожалуйста, глаза и потянись к кому-нибудь сознанием, а я попробую до них достать.
Закрыл. Ощутил, как пробуждается Дар. Попробовал представить себе Майру и полыхнул жаром так сильно, что почувствовал и лес, и речушки, и паутину дорог, и россыпь отдельных сознаний на многие перестрелы вокруг, и огромное «гудящее» пятно эмоций на закате. Найти родные души оказалось совсем просто — потребовалось только желание их почувствовать. Но прикоснуться к ним сходу не позволила вторая половина, каким-то образом дав понять, что так будет неправильно. Я согласился и отдал бразды правления общими чувствами Вэйльке. И вскоре обрадовался, поняв, что к нам присоединяется сознание Найты.
Миг узнавания, вспышка безумной, запредельной радости — и вторая половина меня мягко приглушила накал чувств одной из наших любимых женщин. А затем, растворив чувства Найты в нас двоих, через нее потянулась дальше: коснулась Майры, за нею Тины и Альки, по-очереди приглушила их счастье узнавания, а затем затопила всех нас таким пронзительно-чистым Истинным Светом, что на некоторое время вырвала из мрака даже самые дальние уголки душ.
Ощущение было чем-то невероятным: под жаром одного общего Дара с нас словно слетала шелуха всего наносного и неважного, а в самой середине одной общей души все ярче и ярче разгоралась ослепительно-белая искорка Единства. Одного. На всех шестерых!
— Что это было? — ошалело спросил я через вечность, когда вывалился в обычный мир и обрел возможность видеть, дышать и говорить.
— Не знаю… — хрипло ответила Дарующая, и смахнула со лба бисеринки пота. — Без твоей помощи на таком расстоянии я не могу даже слышать…
— А я-то тут причем? — удивился я.
— Понятия не имею… — устало, но довольно улыбнувшись, выдохнула она. — Знаю только, что рядом с тобой Дарующие могут в разы больше, чем в одиночку.
— Дарующи-е⁈
Вэйлька кивнула:
— Ага! Я научилась накрывать даром не область вокруг себя, а только тех, кого хочу. А мама сразу после того, как просто поспала рядом две ночи, начала слышать!
Я поворочал в голове непослушные мысли, пытаясь вспомнить, что особенного случилось во время общения с Найтой, и вдруг прозрел:
— Может, потому что она поверила и позволила себе открыться⁈
Девушка задумчиво склонила голову к левому плечу и некоторое время невидящим взглядом смотрела в лес. Потом встрепенулась и повернулась ко мне:
— Пожалуй, соглашусь. А вечером кое-что попробую…