Наблюдатель — мужчина лет тридцати пяти-сорока, очень неплохо изображающий однорукого калеку — двинулся следом чуть погодя, тогда, когда мы отъехали на половину перестрела и приблизились к первому повороту. Дальше следовал приблизительно так же, то есть, держась на расстоянии, которое позволяло за нами следить, но не давало нам даже призрачной возможности случайно обратить на него внимание. Вот мы и «не обращали». Ибо «основательно устали от дороги и жаждали лишь одного — оказаться дома».
Стену, разделяющую Верхний и Нижний город, «нищий» прошел следом за нами и достаточно быстро — видимо, по пути сменил личину на более благообразную. Но расстояние продолжал держать то же самое. Последнее раздражало, поэтому мы с Вэйлькой «вовремя вспомнили о том, что дома совершенно нечего есть» и задержались у первого же попавшегося на пути постоялого двора. Где закупались съестным практически до темноты.
Местонахождение владения Эвисов наблюдатель знал не хуже меня, поэтому спокойно прошел мимо Дарующей, восседавшей на своей лошади ледяной статуей, и остановился где-то в перестреле от нас. По моим ощущениям, в самом начале переулка с говорящим названием Грязный, разделяющего поместья ар Шеллов и ар Вессов. Это его решение мне очень понравилось, поэтому через две трети кольца, сложив покупки в одну из основательно опустевших переметных сумок и на всякий случай выпив зелье кошачьего глаза, я вскочил в седло и направил Черныша вверх по Кленовой.
«Нищий», успевший преобразиться в посыльного какого-то из благородных родов, решил спрятаться в одном из переулков — деловито свернул с улицы, скрылся с глаз и прижался к забору с декоративной башенкой. Соответственно, никак не отреагировал на то, что мы съехали с центра улицы к ее левому краю и вскоре оказались в каких-то пяти шагах от его укрытия. И очень зря: удар «стужей», нанесенный Вэйлькой, приморозил мужчину к месту. А я, вдруг оказавшись рядом, вместе со связками под мышками и коленями перечеркнул ему надежды хоть на какое-нибудь будущее.
Проблему с полым зубом тоже решил сразу, вбив в рот пленнику скрученный в трубочку кусок его собственной куртки. Потом опустил страдальца на землю лицом вниз и распорол на нем одежду от шеи и до поясницы. Татуировка, изображающая цветок с пятью лепестками, нашлась там, где и предполагалось — под правой лопаткой. Поэтому я совершенно спокойно закинул тело поперек своей заводной и забрался в седло Черныша. Чем настолько удивил Дарующую, что заставил ее прервать молчание:
— А городская стража⁈
— У меня есть бляха охотника за головами, выданная в Разбойном приказе… — коротко объяснил я. — А это хейзеррский подсыл, которого я задержал и везу на Псарню, чтобы поменять на десяток полновесных золотых.
Само собой, ни на какую Псарню сдавать хейзеррца я не собирался, поэтому на следующем же перекрестке повернул налево и вскоре выехал на так хорошо знакомую мне Пепельную Пустошь. Там выбрал подходящие развалины, сломал волю воина и вытряс из него все, что считал нужным. А затем свернул шею и вернулся в седло, чтобы буквально через кольцо остановить Черныша у ворот с вздыбленными медведями на створках. Представляться не понадобилось — стражник, наблюдавший за дорогой через смотровую щель, учтиво поздоровался, споро отворил калитку и впустил нас с Вэйлькой на территорию поместья Витсира ар Дирга.
К моему нешуточному облегчению, Лайвенский Пес оказался дома. Да еще и бодрствующим. Поэтому не успели мы доехать до центральной лестницы его особняка и спешиться, как он выбил могучим плечом одну из створок парадной двери и радостно раскинул в стороны ручищи толщиной с мое бедро:
— Нейл, мальчик мой, где тебя носило столько времени⁈
— Где только не носило, дядь Витт! — заулыбался я, взлетел вверх по ступенькам и мужественно перенес несколько попыток переломать мне ребра. А когда первые восторги от встречи слегка поутихли, подхватил хозяина дома под локоть и вместе с ним спустился во двор:
— Дорогая, позволь тебе представить Витсира ар Дирга, друга рода Эвис и человека, которого я с детства считаю вторым отцом!
Дарующая, к этому времени успевшая соскочить со своей кобылки, изобразила самый глубокий поклон, который я видел в ее исполнении, выпрямилась и предельно серьезно сказала:
— Да ниспошлет Торр силы вашей деснице, арр!
Услышав это пожелание, Лайвенский Пес, последние года два жаловавшийся на зрение, подошел чуть поближе и, разглядев в ухе девушки «кольчужное кольцо», жизнерадостно хохотнул:
— Пресветлая за твоим плечом, Полуночница: я не знаю ни одного воина достойнее того, с которым ты скрестила свои клинки!
— Имела честь оценить! — так же весело улыбнулась моя супруга. — Причем не раз и не два!
— Дядь Витт, позволь тебе представить мою первую меньшицу, арессу Вэйлиотту ар Эвис! — чуть запоздало подал голос я. И, ожидаемо, нарвался на шутку. Точнее, на то, что Лайвенский Пес посчитал таковой:
— А почему ты не привез ко мне еще и вторую⁈
— К сожалению, я приехал по делу! — усмехнулся я. — Но в ближайшие дни обещаю представить тебе и старшую жену, и всех остальных супруг…
Почувствовав, что я не шучу, ар Дирг поперхнулся, но зацепился за словосочетание «по делу», и нахмурился:
— Рассказывай.
— Собственно, у меня один вопрос и одна небольшая просьба… — начал я. — Вопрос звучит так: тебе для каких-нибудь интриг случайно не требуется пять свежих трупов с татуировкой в виде цветка с пятью лепестками под правой лопаткой?
Лайвенский Пес всегда отличался способностью быстро соображать, поэтому мгновенно подобрался:
— А насколько свежих?
— Одному я свернул голову менее двух колец тому назад. Остальные станут таковыми в течение ночи…
— Сколько тебе нужно воинов? — деловито поинтересовался он.
— Нисколько, с ними я справлюсь сам… — отмахнулся я. — А вот с Чумной Крысой, занявшей твой кабинет на Псарне, не смогу. Вот и понадеялся, что хейзеррская боевая звезда может оказаться хотя бы частью груза, необходимого для того чтобы убрать Овьена ар Биера с другой чаши весов…
— Если убирать, то не Крысу, а Призрака… — угрюмо буркнул дядя Витт. И тут же вернулся к обсуждаемому вопросу: — Ладно, Бездна с ним, с Призраком. Давай, рассказывай, когда и где можно будет забрать тела?
…Как и рассказывал первый «луч», звезда обосновалась через забор от моего дома, в пустующем особняке ар Витзеров. Обосновалась серьезно, то есть, не в каком-нибудь из подсобных строений, а в основном здании и на третьем этаже, чтобы иметь возможность наблюдать за моим двором и окнами, не перебираясь через забор. К моменту нашего с Вэйлькой появления на улице и троица, весь световой день убившая на наблюдение за Полуночными, Восходными и Полуденными воротами Нижнего города, и наблюдатель, остававшийся в особняке, уже собрались в одной комнате. И, вероятнее всего, обсуждали задержку своего товарища.
Наше появление заметили еще до того, как мы свернули к воротам и остановились у калитки — вся четверка приникла к окнам и наблюдала сквозь щели между шторами, как мы въезжали во двор, обихаживали лошадей и таскали в баню поленья, чтобы нагреть воды. К моему искреннему сожалению, брать нас прямо в мыльне хейзеррцы почему-то не решились. Поэтому мы с Вэйлькой, смыв с себя дорожную пыль, запах лошадиного пота и усталость, были вынуждены перебраться в дом — разжечь масляные лампы сначала на лестнице и в коридоре второго этажа, а затем и в малой трапезной. Потом мы «ужинали», проветривали спальню и слонялись по второму этажу в поисках чистого белья и чего-то там еще. И только через две стражи после того, как затушили масляную лампу в спальне и легли спать, почувствовали, что все четыре луча звезды начали движение.