…У Гвоздевой есть дочка, обожаемая Настенька. Матерью Лена стала едва закончив школу, и хотя родители с пеной у рта уговаривали ее отказаться от ребенка, забрала его домой. Семья Гвоздевых жила в крошечной «трешке». В одной комнате ютились старшая сестра Лены с мужем и сынишкой, во второй проживали бабушка с дедушкой, а Елена обитала вместе с родителями в третьей. Кухня у них была пятиметровая, санузел совмещенный, прихожая отсутствовала, ее заменял тридцатисантиметровый коридорчик и холл размером с десертную тарелку, куда выходят двери всех комнат. Понимаете, как Гвоздевы обрадовались появлению в их рядах нового члена семьи, постоянно, днем и ночью, отчаянно орущего?
Выстроившись, как немецкие псы-рыцари, «свиньей», родичи пошли в атаку на вчерашнюю школьницу. Они говорили о необходимости получить высшее образование, о тесноте жилья и больших расходах, связанных с воспитанием чада, об отсутствии у Леночки работы, о диабете бабушки, гипертонии дедушки, вечных скандалах в семье старшей сестры и в один голос твердили:
– Девочке будет лучше в приюте, ее оттуда непременно возьмут обеспеченные люди. А ты, став постарше, выйдешь замуж и родишь себе в законном браке другого ребеночка. Не надо воспитывать ублюдка, которого по глупости произвела на свет невесть от кого.
Бедная Лена пару месяцев молча слушала эти песни, а потом взорвалась и высказала близким все, что думала. Мол, диабет у бабушки от бесконечного обжорства, гипертонию дедушка заработал запоями, с мужем сестра живет плохо, потому что она по характеру шотландская волынка – нудит с утра до вечера, а квартира у них маленькая из-за отца, просадившего в игральных автоматах деньги, вырученные от продажи жилплощади его покойной матери, на которые Гвоздевы планировали расшириться. Младенец не виноват в несчастьях семьи.
Разразился феерический скандал, в процессе которого мать прокляла дочь, а отец вышвырнул Лену на улицу вместе с отчаянно вопящим кульком, выкрикнув на прощание доброе напутствие:
– Сдохнешь под забором, домой не возвращайся!
Но Леночка не умерла. Она, правда, так и не получила высшее образование, но вышла удачно замуж за Никиту Мельникова. Супруг работал на телевидении и пристроил туда же жену костюмером. Никита любил крохотную Настеньку, баловал своих женщин, но, к сожалению, будучи на тридцать лет старше Лены, умер на седьмом году брака. В наследство Лене достались две квартиры и небольшая дачка. Гвоздева после похорон Никиты не впала в уныние, стала пахать на нескольких программах, пыталась заработать, где могла, обеспечивала любимую дочку, возила ее на море, покупала ей одежду, красивые игрушки, считала Настю лучшим ребенком на свете, а когда та перешла в пятый класс, начала собирать деньги на ее высшее образование. Лене самой не удалось получить диплом, но ее любимая Настюша обязательно должна поступить в институт. Годы, когда дочка ходила в школу, были для Гвоздевой, несмотря на материальные трудности, очень счастливыми. А потом богиня судьбы, видимо, решила: хватит приносить Елене пирожные со взбитыми сливками на блюдечке, надо добавить к ним немного сапожного крема…
Елена прервала рассказ, достала из портмоне фото и положила на стол.
– Смотри, это Настюша, снимок сделан пару месяцев назад. Правда, она на редкость хороша собой?
– Красавица, – покривила я душой, разглядывая самое заурядное лицо и думая, что девушка с такой внешностью сольется с толпой.
Гвоздева погладила фото рукой и продолжила свою историю.
…В шестнадцать лет Настя связалась с плохой компанией и пошла по кривой дорожке. Слава богу, девочка не пристрастилась ни к алкоголю, ни к наркотикам, не стала проституткой, не заболела СПИДом. Она просто влюбилась в красавца цыгана Костю Леонова, промышлявшего воровством, привела парня в родной дом и стала его верной помощницей.
Бедная Лена, больше всего на свете не хотевшая походить на свою мать, некогда вытурившую ее из дома, вытерпела все: приезд к ней в квартиру табора, Костю, разгуливавшего по квартире почти голым, вечно пустую коробочку в комоде, куда костюмерша аккуратно складывала заработанные деньги, табачный дым, плотной завесой висевший теперь в «двушке», истеричные вопли Насти: «Мама, ты обязана подружиться с Костей! Мне плохо оттого, что два дорогих мне человека не могут найти общий язык!»