Войдя в тренировочный зал, я расплылся в улыбке. Превосходно! Сегодня у нас тренировка по хоккею, а значит, я смогу выйти во двор. Надеюсь, успею незаметно забрать образец до того, как его смоет дождь.
Первым занятием у меня был урок фехтования. Елфимов говорил, что я должен изучить базовые перемещения. Легко сказать. Последовательность движений я запомнил, но тело двигалось неохотно, то и дело сбиваясь. Я путался в ногах и порой был близок к падению. Из-за чего и пропускал всё новые удары.
Елфимов же сегодня был зол, как чёрт. Рука забинтована, глаза горят, орёт без остановки. А ещё он не пустил на занятия Прохорова. Сказал, что ему будет полезно подольше посидеть в карцере и подумать о своей жизни.
— Михаил! Двигаешься, как сонная муха! Соберись! — заорал мне на ухо тренер и хлопнул по плечу так, что я аж присел.
— Сколо я собелусь, — буркнул я, парируя новый выпад противника.
Взвыла сирена, и занятие завершилось. Следующая тренировка по расписанию — хоккей. Я вылетел в раздевалку, нацепил ботинки и, позабыв про куртку, рванул к воротам. По дорожкам прогуливались охранники и травили байки. В одного из них я едва не врезался из-за того что плитка намокла, и ноги стали скользить.
— Куда прёшь, чёрт малолетний⁈ — заорал мужик с автоматом и сплюнул в сторону клумбы.
— Живот плихватило! — пискнул я, не сбавляя скорости.
— Так, а несёшься куда⁈ Туалет в другой стороне! Тьфу, совсем управы на них нет. Вот в моё время… — посетовал охранник, но окончания фразы я так и не услышал.
Добежав до ворот, я нырнул в кустарник и принялся в спешке искать клык.
— Малой. Ты чё тут? У вас же занятия, — спросил седой дед, сторожащий ворота.
— Буээээ… — сделал я вид, будто меня тошнит.
— Траванулся, шоль? Ну да, понимаю. Кормят вас так себе, — с жалостью в голосе сказал старик.
Мокрый кустарник царапал щёки, капли с его ветвей стекали за шиворот, а я всё искал и искал. Наконец, клык болотника лёг мне в руку и… Он оказался девственно чист. Влажная поверхность клыка поблёскивала, а следов крови даже не осталось. А ещё он обломился. Не знаю, когда это произошло, может, в момент, когда я швырнул его в цветник, или от удара по Елфимову.
Увидев неровные края слома клыка я расплылся в улыбке, ведь среди выщербинок застрял небольшой кусочек кожи. Как только я дотронулся до куска кожи в голове завибрировал женский голос: «Обнаружен образец ДНК. Желаете ознакомиться?».
— Малый, ну ты чего завис? Может, лекаря позвать? — спросил старик и потянул меня за плечо.
— Поглотить! — прошептал я, даже не разобравшись, чем можно поживиться.
Боль прокатилась по телу, заставив рухнуть на землю и выгнуться дугой. Казалось, будто все сухожилия так напряжены, что вот-вот порвутся. Крик застрял в моём горле, и я лишь сдавленно захрипел.
— Ты чё⁈ Ты чё⁈ Не смей тут подыхать! Лекаря! Лекаря сюда! — заголосил сторож. Его голос становился всё тише и тише, а в следующий миг я потерял сознание.
Очнулся я в лазарете в тот момент, когда толстая медсестра подняла моё веко и посветила туда фонариком. Подскочив, я отполз назад.
— О, господи! Чего, как чёрт, скачешь? Напугал, паршивец! — взвизгнула медсестра и, схватившись за грудь, обратилась к своей подруге. — Людочка, накапай мне валерьянки, сердце расшалилось.
— А может, сразу коньячку? — хмыкнула тётка с завитушками на голове.
— Если только вечером. А пока валерьяночки, пожалуйста.
— Ха. Как пожелаете, госпожа, — завитушка наигранно поклонилась и пошла за валерьянкой.
— Ну, рассказывай, — велела толстая медсестра и уставилась на меня, будто я ей что-то должен.
— Что лассказывать? — нахмурился я, чувствуя странные изменения в руках и ногах.
— Рассказывай, откуда ты такой проблемный взялся? Слышала, ты и в прошлом пансионате постоянно сознание терял. Может, у тебя эпилепсия? — Она вздохнула и включила на фонарике режим стробоскопа. Огонёк замигал, как припадочный, ударив мне по глазам. — Язык не глотаешь, уже хорошо. — Медсестра что-то записала в раскрытый разлинованный журнал и посмотрела на напарницу. — Людка, выходит, у него не эпилепсия.
— Может, он этот, как его? Нарколептик! Во! — Кучеряшка ткнула пальцем в потолок и улыбнулась.
— Да ну, ты чё такое говоришь? В два года и уже наркоман? Бред, — нахмурилась толстуха.
— Тьфу! Ну ты и дура, Зин. Какой наркоман? Нарколептик — это человек, который может уснуть на ходу.
— Ты давай, не умничай. Я тут старшая медсестра, вообще-то, — фыркнула толстуха. — Валерьянку накапала? Ага, спасибо. — Она взяла стакан с валерьянкой и залпом осушила его. — Быть добру. — Просипела медсестра, как бывалый алкоголик.