Сон не шел ко мне ночью. Я много думал над этим письмом. Утром я одним из первых спустился в ресторан позавтракать. А вернувшись в номер, замер на его пороге... Пока я отсутствовал, здесь был учинен тайный обыск. Он был произведен умело, однако своей внимательностью я имею право хвастать так же нескромно, как и памятью. Я кинулся к своему плащу, висевшему в прихожей,- и похолодел. Журнал, куда я вновь упрятал фотографии и письмо, исчез из кармана... Вероятнее всего, именно мой просчет стоил профессору Гизе жизни. Вина мучит меня до сего дня с тою же силой, что и в то безрадостное утро. Поезд отходил вечером, и мне в голову не пришло ничего лучшего, как только найти повод и провести время до отъезда на территории советского посольства. Я понимал, что этот ход не сможет спасти меня от роковых "неприятностей", однако мне было позволено спокойно сесть на поезд и уехать в Москву. Вероятно, те, кто забрал письмо и фотографии, решили, что без документов и технологических секретов мне никто не поверит. Ни к чему устраивать на вокзале какой-либо серьезный инцидент. Спустя несколько месяцев я наткнулся в одном западном микробиологическом журнале на имя профессора Гизе, обведенное траурной рамкой. Сообщалось, что Маттео Гизе скоропостижно скончался в фридрихсхафене. После войны я встречал имена, сообщенные мне профессором, в списках нацистских преступников. Один из них заслужил виселицу. Еще трое отделались длительными тюремными заключениями. Остальные, в том числе и те, что были на фотографии в эсэсовской форме, исчезли в глубинах Латинской Америки и по сей день столь же неуловимы, сколь и "детишки" Маттео Гизе...
Я вновь невольно переворошил свою память, пока спускался по уступам на ледник, стараясь не терять из виду неуклюжую человекоподобную фигуру. Она медленно двинулась, переваливаясь с боку на бок, вверх по склону, но это не обеспокоило меня: "идти" быстрее черепахи "гоминоид" не сможет... если только это не настоящий йети... Впрочем, из всех "снежных людей", которых мне удалось увидеть, не попался ни один настоящий, с хребтом, мышцами и видящими свет глазами. Я разуверился в том, что прототип колонии существует в действительности. Я предвидел, что вновь не успею взять пробу из оформившейся колонии: как случалось и раньше, пропустил момент "сборки" и начал преследовать форму за считанные минуты до распада. Когда я сократил расстояние до двухсот метров, форма уже по колено "провалилась" в лед. Движение ее прекратилось. "Снежный человек" словно тонул в зыбучих песках. Бежать по леднику возраст уже не позволял... Когда я настиг колонию, она успела раствориться во льду. Я разозлился и отшвырнул прочь вынутые из карманов пробирки. Распавшаяся форма ничем не отличалась от скопления широко распространенных жгутиковых. Я перевел дыхание. Передо мной на леднике осталось только пятно коричневого цвета, след тупиковой "второй Эволюции".