Его первое впечатление – жара; вначале её почувствовала его стремительно высыхающая кожа, а затем взгляд уловил слабое дрожание прозрачного воздуха. Большие стервятники поднимаются в потоках нагретого воздуха, но в остальном пейзаж безжизнен. Лишь узкая полоса дороги привносит упорядоченность на широкое дно долины и даёт ощущение того, что живое делит это место с мёртвыми окаменелостями. Воздух настолько прозрачен, что пейзаж виден на большом расстоянии и выглядит частью другой, более крупной планеты, где сам горизонт отступает невероятно далеко, или словно этот мир снов является плоским. Зелень в виде низких, чахлых кустов и колючек явно проигрывает сражение, бледнея среди неослабевающего коричневого цвета, тысяч оттенков коричневого цвета; цвета, столь монотонного в других местах, но столь разнообразного здесь.
Из его наблюдательного пункта на дне долины мир выглядит столкнувшимся с большим испытанием и похоже, терпящим бедствие. Жизнь провалила экзамен; провалила в настоящее время, но в неизмеримо больших масштабах провалила его в прошлом, отстоящем на четверть миллиарда лет: перевал Лутсберг – это кладбище окаменелостей, надгробный памятник величайшему вымиранию на планете Земля.
Триста миллионов лет назад, во времена задолго до того, как впервые эволюционировали динозавры, млекопитающие или птицы, южная часть того, что мы теперь называем Африкой, находилась в тисках глубокой ледниковой заморозки обширного оледенения. Постепенно земля прогрелась, и появился ландшафт, подходящий для жизни. Вначале низшие мхи, затем более высокоорганизованные формы жизни колонизировали быстро прогревающуюся область, в итоге создавая богатый мир широких речных долин вдали от моря. В этих местах нашли своё место и процветали животные. Они оставили свои ископаемые остатки в древних речных отложениях, остатки, которые лишь сейчас освободились благодаря эрозии на отдельных осыпях осадочных пород и обнажениях под перевалом Лутсберг.
Геолог шагает к низким обнажениям зеленоватой осадочной породы, врезавшимся в траву и кустарниковые заросли, которыми поросло дно широкой долины. Слои осадочных пород в этом или любом другом обнажении – окна в далёкое прошлое, потому что внутри таких отложений погребена информация о древней окружающей среде, а также об её древних обитателях. Судя по их текстуре и форме слоёв, данные осадочные породы могли образоваться только в реках. Породы также содержат ископаемые остатки древних растений и животных.
Речные долины 250 миллионов лет назад очень напоминали бы какую-нибудь речную долину нашего времени, с извилистыми руслами и болотами. Но богатая растительная жизнь, вероятно, выглядела бы экзотической и специфической для нас, если бы мы смогли так или иначе переместиться обратно в эти древние времена. Тогда как в сегодняшнем мире преобладают цветковые растения, ископаемые остатки в этих зеленоватых речных отложениях принадлежать гораздо более древним видам: мхам, папоротникам, плаунам, древним хвощам, и, чаще всего, семенным папоротникам из рода, названного Glossopteris (современное дерево гинкго – его потомок, который даёт нам представление о том, как, возможно, выглядело это растение). Гигантские хвощи, образовывавшие заросли вроде бамбуковых, могли окаймлять речные берега. Также обычны были папоротники, мхи и примитивные растения, известные как плауновидные. Могли бы существовать также области, похожие на саванну (но без травы, намного более позднего новшества). Палеоботаник Брюс Тиффани предполагает, что растительность Карру представляла собой «галерейные леса», изолированные древостои и чащи, образованные семенными папоротниками, с хвойными деревьями в более влажных областях, окруженные областями произрастания настоящих папоротников. Папоротники могли образовывать обширные сообщества, почти как поля. Вся эта роскошь окаймляла русла; на более возвышенных участках, вдали от воды, возможно, растительности было немного. В целом же это было идеальное место для наземной жизни.
Вначале в этих речных долинах жили лишь приземистые амфибии, волочащие своё брюхо по земле. Но прошли века, и сюда проникли или же эволюционировали более развитые наземные жители: полностью наземные рептилии, вначале мелкие, но быстро увеличившиеся в размерах; и далее очень разнообразные, причудливые и неповоротливые исполины бродили вперевалку и месили лапами грязь на этом ландшафте. В этом древнем африканском великолепии жило несколько групп таких животных. Наиболее обычными были четвероногие существа, называемые терапсидами, или «зверообразными пресмыкающимися». Конечно, здесь также плодились миллионы прочих рептилий, вроде предков черепах, крокодилов, ящериц, и, в конечном счёте, динозавров. Некоторые были охотниками, а гораздо большее число видов – добычей. Все оставили богатую летопись ископаемых следов своего присутствия, потому что отложения Карру набиты костями.