Впереди своего времени (если не прямо за Г. Дж. Уэллсом) Диксон повторяет прогноз Уэллса относительно неизбежного массового вымирания, предсказывая, что человечество уничтожит достаточно большую часть существующей флоры и фауны Земли, чтобы дать толчок эволюционным изменениям. Но в этом месте Диксон расходится с видением Уэллса, потому что Диксон описывает свою новую фауну, которая эволюционирует в мире, где само человечество вымерло. Диксон предсказал, что значительная часть бестиария Земли в эпоху, следующую за временем массового вымирания, эволюционирует из скромных выживших существ вроде мелких птиц, земноводных, грызунов и кроликов. Основное предположение Диксона состоит в том, что человечество будет обеднять флору и фауну планеты, а затем легко и изящно вымрет, освобождая дорогу для эволюции множества новых видов. Его воображаемая новая биота зависит от этого центрального факта – люди вымерли, но всё же оставили Землю в достаточно хорошем состоянии, чтобы позволить массовую эволюцию новых форм. Изображённые им существа демонстрируют эволюционную конвергенцию: они напоминают животных, которые могли бы вскоре вымереть на Земле в наши дни. Диксон, таким образом, изобразил животных, напоминающих многих находящихся под угрозой исчезновения крупных травоядных, хищников и падальщиков из различных биомов, существующих на планете в наше время. Хотя эта новая фауна и поражает воображение, она (как и фауна, показанная не столь подробно в «Машине Времени») представляет собой абсолютно не поддающееся проверке видение, место которому – в царстве фантазии.
Путь Дугала Диксона – представить себе грядущую фауну и флору – это лишь один из путей ответа на вопрос о будущем эволюции на Земле. Но есть также и другой вариант понимания вопроса. Возможно, он имеет отношение не к результату, а к эволюционному процессу самому по себе. Он может означать следующее: «какова совокупность различных механизмов [эволюционного процесса], которые привели к появлению разнообразных видов в прошлом и настоящем?» Могут ли «правила», управляющие теми процессами, измениться в ближайшем будущем – или не изменились ли они в не столь уж далёком прошлом?
Второй вариант толкования этого вопроса на первый взгляд кажется явно смешным. Процессы, которые привносят новизну и эволюционные изменения – естественный отбор, мутация, половой отбор – продолжат изменять генотипы видов, иногда приводя к образованию новых видов, как это и происходит с тех пор, как жизнь впервые появилась на планете, по крайней мере, 3,8 миллиарда лет назад. Но может случиться так, что сам процесс не изменится, но изменится его течение. Это точка зрения другого английского мыслителя, доктора Нормана Майерса из Оксфордского университета. Один из самых громких и видных защитников природы конца двадцатого века, Майерс считает, что человечество изменило сами правила видообразования. Эта спорная точка зрения тоже будет рассматриваться на последующих страницах.
Независимо от того, меняли ли мы так или иначе основополагающие аспекты того, как или где возникает новый вид, однозначным фактом является то, что с самых ранних времён наш вид научился управлять силами эволюции ради удовлетворения своих собственных целей, создавая разновидности животных и растений, которые никогда не появились бы на Земле без нашего желания. Широкомасштабная биоинженерия находилась в процессе разработки задолго до изобретения письменности. Мы называем этот процесс одомашниванием, но это было ни больше, ни меньше, чем эффективная и безжалостная биоинженерия запасов пищи – и устранение видов, несущих угрозу этим запасам пищи. Как только для выживания нашего вида появлялась необходимость в новых породах домашних животных и сортах растений, предпринимались широкомасштабные усилия для уничтожения хищников, угрожающих этим новым и глупым животным. К хищникам, питающимся людьми, относились терпимо, потому что потери были незначительными, но по отношению к хищнику, поедающему новые источники пищи человека, терпимости не было, потому что потери распространялись на целую группу.