"если сыны твои будут наблюдать за путями твоими, чтобы ходить передо Мною в истине от всей души своей, то не прекратится муж от тебя на престоле Израилевом". (.. 2,4).
И сыну его Соломону говорит Бог :
"И если будешь ходить путями Мои ми, сохраняя уставы Мои и заповеди Мои, как ходил отец твой Давид, Я продолжу и дни твои". (ЗЦ. 3,14).
И даже когда Соломон под влиянием своих чужеземных жен впадает в идолопоклонство, служит Астарте, построил капища Хамосу и Молоху и т. д., Бог не отнимает у него царства тут же, а говорит:
"... за то, что так у тебя делается, и ты не сохранил завета Моего и уставов Моих, которые Я заповедал тебе, Я отторгну от тебя царство и отдам его рабу твоему. Но во дни твои я не сделаю сего ради Давида, отца твоего; из руки сына твоего исторгну его. И не все царство исторгну; одно колено дам сыну твоему ради Давида, раба Моего". (3Ц. 11,11-13).
Есть в Библии еще много подтверждений особой любви Бога к Давиду. Но, конечно, каждое из них и все их вместе можно поставить под сомнение: действительно ли Бог говорил это Давиду, действительно ли Он говорил это Соломону, действительно ли Он говорил это еще кому то. Ведь мы уже знаем, что были и лжепророки, были люди ошибочно принимавшие свои сновидения за пророческие. Но сама множественность видений, причем у разных лиц делает в данном случае оценку более достоверной. Ну и главное мы можем и должны опереться на другое основание в оценке Давидова Учения: на то, как оно будет вписываться в дальнейшую эволюцию Учения, движения идеи, и то, как оно при этом будет проверяться жизнью, историей. Это, естественно, мы увидим в дальнейшем.
6. Соломон мудрый
Он был, безусловно, мудрый. И даже гораздо более мудрый, чем способны были воспринять его современники и многие более поздние почитатели его мудрости и последователи, восхищавшиеся в основном поверхностными слоями этой мудрости. Поэтому естественно ожидать от него развития Учения и он, действительно, внес в него значительный вклад.
Почему же все-таки не его, а его отца Давида назвал я вершиной до христианского этапа движения идеи? Потому, что Соломон не обладал тем высоким духом, носителем которого являлся его отец. Учение же, как было уже отмечено, и любое учение, это не наука и для него помимо интеллекта важен дух. Впрочем, и наука, настоящая, делается не холодными сапожниками. Для нее тоже нужна страсть хотя бы к знанию, к истине, к мудрости. Таковыми Соломон, безусловно, обладал, потому и весом его вклад в развитие Учения, хоть и уступает Давидову. Различен и характер их вкладов. Основная заслуга Давида в одухотворении Учения, хотя есть у него и конструктив. У Соломона, естественно, обратная пропорция. Он очень много сделал для осмысления, расширения, трактовки Учения и гораздо меньше - для одухотворения. Но его духовный изъян сказался, как увидим, и на характере его трактовок.
Почему Соломон столь разительно отличался по духу от своего отца? Во-первых, это не исключение, а скорей правило, когда речь идет о выдающихся носителях духа и их прямых потомках и преемниках. И правило это определяется обстоятельствами, достаточно типичными для таких случаев, и в полной мере имевших место и в данном. Давид был сыном простого пастуха и сам с детства пас овец в горах, в суровых условиях, когда приходилось защищать скот от хищников, включая львов, что пригодилось ему, кстати, в бою с Голиафом. (Он поразил Голиафа той же пращей, которой поражал и львов). Он вырос вдали от городской суеты, которая рано разжигает в людях тщеславие и стремление выделиться. Поэтому он не рвался к власти, тем более царской. (Саул, начав преследовать его из зависти за победу над Голиафом, сам превратил его в потенциального претендента на трон. И даже после этого он не пытался сместить Саула, но только служить ему до самой того смерти). Он вырос в глухом селе в горах и круг его общения в детстве был, естественно, узок. Зато сами отношения были чисты и наполнены любвью и дружбой. Ведь это были отношения с его родными и друзьями. И эти отношения он проецировал на весь свой народ. Он рос в суровое время, когда народ этот страдал от теснивших и притеснявших его врагов. И Давид мечтал послужить своему народу. Его народ отличался от соседей религией, поэтому он прилепился душой и к религии, не будучи знатоком ее параграфов. Он плохо разбирался с детства не только в параграфах религии, но и в своем народе. Именно поэтому впоследствии так глубоко страдал он от преследования, клеветы и наветов своих соплеменников, для которых так много сделал и во имя которых так беззаветно рисковал жизнью. Но это неведенье спасло его душу и помогло сформироваться сильной и чистой натуре.
А Соломон был сыном царя, царя великого и уже создавшего великое по тем временам государство. И вырастал он не просто в суете и тщеславии большого города, но и в атмосфере интриг царского двора. Ведь он был самый младший сын Давида и его династические права были последними, но он был любимый сын и от любимой жены Вирсавии, поэтому шансы на трон у него были. Шансы были, но за реализацию их нужно было бороться. И это не была борьба на поле брани с внешними врагами за благо своего народа. Это была борьба во имя личных амбиций, борьба со своими кровными братьями, борьба не мечем и луком, а с помощью хитроумных дворцовых интриг.
Вот эпизод, характеризующий приемы этой борьбы и всю атмосферу двора, а в известной мере и нравственное состояние народа, о котором, по счастью как сказано, его отец в своей юности не ведал. Когда Давид состарился, началась борьба за трон. Его старший (после смерти Авесалома) сын Адония собирает у себя на пир всех остальных сыновей кроме Соломона, и всю знать и там, не дожидаясь смерти отца провозглашает себя новым царем, и все приветствуют и величают его. Узнав об этом, партия Соломона всполошилась. Пророк Нафан бежит к Вирсавии и говорит ей :"Слышала ли ты, что Адония, сын Аггифии, сделался царем, а господин наш Давид не знает о том? Теперь вот, я советую тебе: спасай жизнь твою и жизнь сына твоего Соломона". (ЗЦ 11.12). Как видим, придворная борьба не знает ни совести, ни жалости. Вирсавия срочно бежит к Давиду, который по старости и по сохранившейся чистоте натуры не следит за интригами и не знает о случившемся. Давид велит священнику Садону немедленно везти Соломона на царском осле к скинии завета и там помазать его на царство, и под звуки шофара известить об этом народ. Когда эта весть доходит до пирующих, они разбегаются, оставив Адонию одного и тот, понимая, чем это ему грозит, кидается к жертвеннику Богу и хватается за рога его. По обычаю нельзя было убивать человека, пока он держится за эти рога. И Адония держался за них до тех пор, пока не получил от Соломона обещания не убивать его. Соломон обещает ему это, но мудрый, зная, что такое борьба за власть, лукаво обуславливает свое обещание: "... если он будет человеком честным, то ни один волос не упадет на землю; если же найдется в нем лукавство, то умрет". (3 Цар.1. 52). А уж что значит быть честным и что есть лукавство, теперь решать Соломону. И вскоре, придравшись к намерению Адонии жениться на Ависаге Сунамитянке, которая всего лишь должна была стать наложницей его отца, но так и не стала, он убивает его. И Соломон отлично знал, что Ависага была лишь предлог. Ведь был он мудрый, да не особенно и скрывал подлинную причину: " ... то и то пусть сделает со мною Бог и еще больше сделает, если не на свою душу сказал Адония такое слово (о намерении жениться) ... ныне же Адония должен умереть." (ЗЦ. 2. 23,24). И все это сразу после смерти отца, который, умирая завещал ему: "...храни завет Господа, Бога твоего, ходи путями Его и соблюдай уставы Его и заповеди Его, определения Его и постановления Его, как написано в законе Моисея написано в законе Моисеевом". (З Цар.2.40).
Для лучшего понимания вклада Соломона в Учение, рассмотрим еще ряд фактов из его биографии, проливающих свет на его личность. Я не буду останавливаться на приводимых в Библии свидетельствах его мудрости, ибо, во-первых, эта сторона его личности и биографии - наиболее известна, во-вторых, степень и качество его мудрости будут видны, когда мы приступим непосредственно к его вкладу в развитие Учения. Я хочу остановиться на фактах, проливающих свет на другие стороны его личности, оставшейся в тени его общепризнанной мудрости, но повлиявшие, тем не менее, и на сами плоды ее.