Они были не самыми могучими среди травоядных — эта честь выпала гигантским брахиозаврам, собирающим урожай в кронах деревьев, которые могли дорастать до веса в семьдесят тонн — но брахиозавры были одиночками или передвигались небольшими группами. Стада диплодоков, насчитывающие иной раз свыше сотни голов, меняли облик земли так, как ни одно животное до или после них.
Это вольное стадо было вместе и путешествовало всегда только на восток, его члены сменяли друг друга, но структура оставалась неизменной — и так на протяжении десяти тысяч лет. На Земле было достаточно места для таких колоссальных путешествий.
В юре на Земле главенствовал один огромный континент: Пангея, что означало «вся Земля». Это был огромный массив суши. Южная Америка и Африка были слиты воедино, образуя часть громадной скальной платформы, а воды из сердца суперконтинента отводила колоссальная река — такая река, для которой Амазонка и Конго были просто притоками.
Когда континенты слились воедино, по ним прокатилась волна смертей. Исчезновение преград в виде гор и океана заставило смешиваться виды растений и животных. Теперь однородная флора и фауна распространилась по всей Пангее, от океана до океана, от полюса до полюса — и эта однородность ещё сохранялась, несмотря на то, что могучие тектонические силы уже работали над расколом огромного массива суши. Лишь горстка видов животных пережила великое воссоединение: насекомые, земноводные, пресмыкающиеся, и ещё протомлекопитающие, существа рептильной природы с особенностями млекопитающих, отщепенцы, уродцы, кучка недоделанных существ. Но вся та горстка видов в итоге дала начало всем млекопитающим, в том числе людям, а также великим родословным линиям птиц, крокодилов и динозавров.
Словно в ответ на просторы ландшафта, на котором они оказались, диплодоки выросли огромным. Конечно, их гигантский размер был подходящим решением в эти времена непредсказуемой, смешанной растительности. Благодаря своей длинной шее диплодок мог методично обрабатывать обширную территорию, даже не двигаясь с места, обрывая всё, что было доступно на земле, и даже на нижних ветках деревьев.
Однако диплодоки встретили новую опасность в лице умных орнитолестов — угрозу, к которой их не подготовила эволюция. Тем не менее, после более чем столетия жизни самка-матриарх накопила определённый запас глубокой мудрости, и её глаза, с возрастом ставшие тёмно-красными, говорили о том, что она знает о том проворном ужасе, который преследовал её вид.
Теперь терпеливым орнитолестам выпала лучшая возможность.
Диплодоки всё ещё толпились вокруг уничтоженной рощи гинкго, и их огромные тела выстроились звездой. Их головы на длинных шеях зарылись в разбросанную листву, словно стальные гребешки для сбора ягод. Молодые животные собрались поблизости, но взрослые великаны пока оттеснили их.
Оттеснили, забыли, оставили одних.
Стего кивнул головой в сторону одной из молодых самок диплодока. Она была немного меньше остальных — не крупнее самого крупного африканского слона, недомерок, как есть. Ей не удалось пробраться внутрь кормящегося стада, поэтому она ела урывками и бродила вдоль края строя, демонстрируя птичью раздражительность с поправкой на огромные размеры.
Среди диплодоков не существовало реальной привязанности. Стадо держалось вместе ради удобства, и не было семейной группой. Диплодоки откладывали яйца на краю леса, а затем бросали их. Борющиеся за выживание детёныши пользовались укрытиями, которые давал им лес, пока не вырастали достаточно массивными, чтобы освоить жизнь на открытой местности и найти стадо.
Стадо имеет стратегическое значение: диплодоки помогали защищать друг друга своим присутствием рядом. И любому стаду нужны были свежие силы, чтобы оно пополнялось. Но, если хищник добывал одного из молодых животных, то, значит, так тому и быть. В бескрайних лесах Пангеи всегда найдётся кто-то другой, кто займёт его место. Стадо словно принимало такие потери как дань, которая должна быть выплачена за его бесконечный поход по древним рощам.
Сегодня всё склонялось к тому, что ту дань должна была заплатить эта небольшая самка.
Слышащая и Стего отвязали от своих талий кнуты из кожи диплодока. Подняв кнуты и приготовив копья, они поползли через жёсткие заросли молодых деревьев и папоротников, которыми густо зарос край леса. Даже если бы диплодоки заметили их, они, вероятно, не отреагировали бы; эволюционное программирование диплодоков не предусматривало никаких сигналов тревоги на случай приближения двух таких крохотных хищников.
Последовал беззвучный разговор, состоящий из лёгких движений, наклонов и взглядов в глаза.
— Вон, та, — сказал Стего.
— Да. Слабая. Молодая.
— Я побегу к стаду. Воспользуюсь кнутом. Попробуй напугать их. Отдели мелкую от остальных.
— Хорошо. Я побегу первой …
Это должно быть рутинным делом. Но, когда орнитолесты приблизились, целурозавры бросились наутёк, а птерозавры неуклюже поднялись в воздух.
Стего зашипел. Слышащая обернулась.
И взглянула в глаза другого орнитолеста.
Их было трое, как заметила Слышащая. Они были чуть крупнее, чем Слышащая и Стего. Это были красивые животные, у каждого из них был выраженный гребень из декоративных игловидных чешуй, протянувшийся по задней стороне головы и шеи; Слышащая почувствовала, что в ответ на их присутствие поднялись торчком её собственные шипы — её тело повиновалось неожиданно проявившемуся древнему инстинкту.
Но эти орнитолесты были голые. У них на талии не было поясов, сплетённых из древесной коры, какой был у Слышащей; они не носили ни кнутов, ни копий; их длинные передние лапы были пусты. Они не принадлежали к народу охотников, как Слышащая, а были её отдалёнными родственниками — дикими орнитолестами, существами с маленьким мозгом, от которых произошёл её вид.
Она зашипела, широко разинула рот и шагнула на открытое место.
— Уходите! Убирайтесь прочь!
Дикие орнитолесты не собирались сдавать позиции. Они вышли навстречу Слышащей, разевая пасть и кивая головами.
Неясное предчувствие охватило Слышащую. Не так давно трое вроде этих сбежали бы при её приближении; дикие долго учились бояться уколов оружия, которым владеют их более умные родственники. Но голод перевесил их страх. Наверное, прошло очень много времени с тех пор, как эти дикари последний раз находили гнездо диплодока, их главный источник пищи. Теперь эти умные приспособленцы, вероятно, рассчитывали украсть то, что смогли бы добыть для себя Слышащая и Стего.
Всемирный лес постепенно перенаселялся.
Слышащая, столкнувшаяся лицом к лицу с таким неприятным напоминанием о её собственном диким прошлым, знала, что лучше не показывать страха. Она продолжила неотступно шагать навстречу трём диким орнитолестам, кивая головой и жестикулируя. «Если вы думаете, что сможете украсть мою добычу, подумайте ещё раз. Убирайтесь прочь, животные!» Но глупые существа ответили шипением и плевками.
Суматоха уже начала приводить диплодоков в смятение. Та мелкая самка уже пробралась обратно в гущу стада, и теперь была вне досягаемости охотников. Теперь сама огромная самка-матриарх поглядывала вокруг; её голова поворачивалась на шее, словно платформа с кинокамерой на стреле крана.
Это был шанс, которого ждали аллозавры.
Аллозавры стояли в зелёном сумраке леса, словно статуи; они стояли прямо на огромных задних ногах, а их стройные передние лапы с тремя когтями на каждой кисти свисали вниз. Это была стая из пяти ещё не полностью выросших самок, однако каждая из них была десять метров в длину и весила более двух тонн. Аллозавров не интересовали мелкие подростки. Они выбрали целью охоты жирного самца диплодока, который, как и они сами, ещё не достиг полной зрелости. Пока стадо рассредоточилось, отвлекшись на суматоху, возникшую среди ссорящихся орнитолестов, этот жирный самец вышел из-под защиты основной массы стада.