***
Я старался изо всех сил, выжимая свои резервы до конца. В конце концов я впал в транс из-за постоянной медитации — и вошел в состояние без времени и пространства, где для меня существовали только я и моя цель. Вот только, однажды меня просто всосало в мое тело, и я больше ничего не мог делать, только догадываться, что оболочки моего сосуда сливаются с моими. Благодаря эмблеме и моим вливаниям, никакого отторжения не было и процесс шел, видимо, успешно, а дальше я потерял сознание.
Очнулся я от всепоглощающей боли, будто меня протаскивают через трубу меньшего диаметра, чем я сам. И тут меня обуял ужас, я рождаюсь? Какого черта? Можно это пропустить? Ну пожалуйста, я хочу снова потерять сознание! В конечном итоге меня вытащили из чрева… размытое пятно, ни черта не вижу! И это пятно что-то сказало на французском, жаль, что у меня уши забиты. Да что ж такое-то? Ни черта не вижу, не слышу и двигаться не могу, вспоминается мальчишник в университете, когда я перебрал. Только тогда все тело не болело, легкие не отхаркивали околоплодную жидкость, а меня не били по заднице. Зачем бьешь, ирод? И так все болит! Хочешь, чтобы я поорал? Ну так слушай, мать твою…
***
— Какой у вас активный мальчик, — сказал врач своей пациентке вейле, передавая ребенка медсестре, которая тут же унесла его. Пациентка была на удивление тиха и спокойна. Обычно, во время родов, представители их волшебного вида довольно агрессивны и часто перевоплощаются в свою вторую форму, из-за чего работа акушера становится намного сложнее. Как-то один из его коллег сравнил принятие родов у вейлы с отбиранием яйца у дракона, и он с этим согласен. Впрочем, все прошло хорошо, и ему же лучше. — Не беспокойтесь, я проверил его, и диагностические чары показали, что он здоров и никаких отклонений не имеет.
— Я хочу увидеть его, можно? И спасибо вам за все, доктор Боннар, — поинтересовалась взволнованно Ариэль.
— Не за что — это моя работа. А пока отдохните, ребенка помоют и принесут к вам, — ответил с усталой улыбкой новоиспеченной матери мужчина. Не только роженицу выматывают роды, но и персонал. Пусть магия решает множество проблем, но в сам момент рождения ее использовать нельзя. Младенцы еще слишком слабы и чувствительны, поэтому и доставать их надо по старинке, вручную. Иначе чужая магия может навредить матери или ребенку. В крайних случаях ее используют, но обычно стараются обойтись анестезирующими чарами. Также доктор не стал высказывать свои подозрения насчет ребенка, ведь он вытащил на свет десятки маленьких вейл за свою карьеру и всегда можно легко было определить по лицу, мальчик это или девочка. Вейлы очень похожи друг на друга и имеют светлые волосы и голубые глаза. И вот сегодня он впервые в замешательстве наблюдал четкие вейловские черты у мальчика. Впрочем, он быстро выбросил эти глупости из головы, мало ли, может его отцом был голубоглазый блондин?
*** ***
— Ураааа! Мой перчик?! — я плакал, я обоссался, но меня это совершенно не волновало. Как так-то? Ведь мои усилия не прошли даром и Владимир-младший со мной! А возросший резерв, заживший шрам на астральном теле и усиление всех оболочек меня совершенно не волновали. Ариэль пыталась меня успокоить, пихала свою сиську, неплохую на вид, кстати, мне в рот, и я с радостью к ней прильнул. Моя великая битва выиграна!
Когда я проснулся, моя небеспричинная радость сошла на нет, меня накормили вкусной сиськой и даже сменили пеленки на чистые, а потому, я смог мыслить чуть более рационально. Кстати, насчет мыслей, я же мыслил и в форме души, без тела! Этот вопрос надо будет обдумать подробнее, когда получу доступ к переводу, что-то такое там было. И вот, я лежу, на автомате медитирую и чувствую, что все, приехали, ноус переполнен! Ощущение, будто выпил десять литров пива, а туалет занят. Что делать, кому молиться? Вокруг дети и, если я тут жахну магическим выбросом, быть мне повинным в смерти пары десятков младенцев. Не лучшее начало жизни, скажу я вам. Перебирая все, что отложилось в моей дырявой голове после перевода, а отложилось немало — все-таки приходилось чуть ли не каждое слово переводить, я вспомнил об одном интересном заклинании из магии исцеления — возвращение жизни, которое можно производить прямым контролем. Оно переводит ману в прану, то есть в жизненную энергию. Срочно, я стал производить нужные действия и почувствовал, как лишняя энергия утекает как вода в сухой песок. Фух, получилось. Я теперь сам себе герой — нахожу себе проблемы и с доблестью их решаю на грани фола. Надо было раньше думать, идиот. И идиотская привычка постоянно медитировать меня не оправдывает. Зато теперь могу ману в прану переводить, пусть и с ужасным коэффициентом где-то двадцать к одному, если не меньше, и не страдать магическими выбросами, когда это не нужно или откровенно опасно. Вот так и началась моя вторая жизнь.
***
Ариэль с любовью и нежностью смотрела на своего спокойно спящего ангелочка, засунувшего палец в рот, вместо выпавшей соски. Почему-то сын не любил их и почти сразу выплевывал, да и в принципе показывал себя спокойным и умным ребенком: по пустякам не плакал, внимания не требовал, плача только тогда, когда надо заменить подгузники, покормить или срыгнуть свернувшимся молоком. Девушка нарадоваться не могла, насколько прелестным получился ребенок, и, если смотреть на его светлые, почти белые волосы и большие ярко-голубые глаза, то можно подумать, что он чистокровная вейла. Конечно, это невозможно, но разве нельзя верить в лучшее? В дверь постучали, и девушка, поцеловав своего мальчика в лобик, пошла открывать дверь.
— Ариэль, подруга, — начала было громко говорить Жаклин, но увидев, как та шикает на нее, продолжила шепотом: — Ну, как все прошло, проблем не было?
— Не стой на пороге, заходи, — пригласила Ариэль девушку, которая стала для нее другом. В отличие от нее, Жаклин была истинной вейлой: активной, пробивной и жизнерадостной. — Только тише, Влад только уснул.
— Ты так своего сына назвала? В честь него? — пройдя к диванчику, спросила она.
— Да, в честь него! — Ариэль знала, что подруга этого не одобрит, но ей было все равно.
— Сначала фамилию взяла его, как там? Пирс? Теперь в честь него называешь сына. Я понимаю, что он много для тебя значит, но ты знакома была с ним сколько? Всего три дня? Он либо тебя обманул, либо умер — и ему уже все равно. Тебе нужно жить дальше, — с неодобрением покачала головой Жасмин.
— Обманул? В чем же? Он меня вылечил, освободил из, по сути, рабства и дал… много чего дал, — опомнилась Ариэль, когда чуть не рассказала о том, чему Влад ее научил. — Почему ты так относишься к человеку, которого даже не знаешь?
— Тише, тише, извини. Я ляпнула не подумав, просто ты так часто о нем вспоминаешь, что забываешь о себе. Ты будто сделала целью жить за него, а не своей жизнью. Ты и так сделала все, что он просил, и теперь ему ничего не должна, — извинилась Жаклин, что делала она довольно редко.
— Я понимаю, о чем ты говоришь. Но ты не была на моем месте. Не тебя чуть не изнасиловали в 14 лет, а за то, что сопротивлялась, изуродовали темным заклинанием. Не у тебя умерла мать страшной смертью за то, что отомстила этому подонку. Не ты прожила три года, боясь посмотреть на себя в зеркало и получая только жалость от окружающих и отвращение. И когда, наконец, нашелся человек, который вытащил меня из этого ада, он умирает. Я чувствовала это, Жаклин! Когда он умер, я ощутила это через Влада, — зарыдала Ариэль, когда выпустила все эмоции.
— Ну как, легче стало? — обняла Жаклин подругу.
— Так ты это специально?
— Естественно, у меня же отец был маглом, профессором психологии. Когда ты была беременной, я боялась, что твоя истерика может повлиять на ребенка, а теперь уже можно. Тебе нужно было выпустить все, что накипело, но для этого тебя надо было вывести из равновесия… прости.
— Спасибо, но больше никогда так не делай! Кстати, ты только за этим пришла? — посмотрев на хитрое лицо Жаклин, спросила Ариэль.
— Не только. Меня Аполлин уже замучала вопросами, когда можно будет посмотреть на братика? — улыбнулась новоиспеченной матери та.
— Вся в тебя, такая же любопытная и неугомонная!