— А то!
— Эй, это был не комплимент!
— Я знаю, ну так что? Пустишь ее посмотреть?
— Ты так и не отказалась от мысли сделать их друзьями?
— А что еще остается? Остальные дети в ковене слишком взрослые для нее, вот ей и скучно. А дети в три года те еще занозы, поэтому я уже зашиваюсь с ней.
— Поэтому ты хочешь, чтобы зашивалась я? — подозрительно прищурив глаза, спросила Ариэль.
— Конечно, не мне одной же страдать, — ответила как обычно радостно Жаклин.
***
— Влад, Влад, давай иглать! — подначивала меня моя новоиспеченная подруга. Хотя возилась она со мной еще чуть ли не с самого начала, в ее активные игры я смог влиться только полгода назад. Да, мне уже два года, но выгляжу я на три за счет напитки своего тела лишней праной. Я это делаю не всегда, чаще всего просто выхожу в подлесок, окружающий наше феминистическое поселение, и выпускаю единовременно почти всю энергию. Как оказалось, это довольно полезно для развития ноуса, как, впрочем, и опасно для окружающих. Пример с меня взяла и Апполин. Хотя, в отличие от нее, я выпускаю энергию еще и с разными посылами, не любопытства ради, а для эксперимента. Воли и контроля взять в свою власть всю ману у меня не хватает, но даже из того, что получалось, следуют интересные выводы, подтверждающие слова Лераха о магии: ритуалы, палочки, магия слова, посохи — все это костыли, помогающие творить магию. Самое важное — это воля мага, его стальная вера в получение результата и мана. Естественная магия на этом и построена, когда ты только желаешь и реальность вокруг тебя прогибается под это желание. Но овладеть ей сколь желанно, столь и сложно. Впрочем, я добился улучшения роста растений. Если уж и творить магию, то полезную.
— Ладно, пошли, — согласился с этой мелкой занозой, которая любого достанет. Но и тут я придумал игры, в которые интересно играть не только ей, но и мне. Все же я взрослый в теле ребенка и в те же куклы мне играть не особо интересно. Вот, сейчас мы идем к каменной стене, которая огораживает наше поселение от диких животных, оборотней и кентавров. Так-то они не опасны, но в полнолуние или когда у кентавров начинается гон…лучше быть в другом месте, скажем так. А у нас именно что большой поселок, со множеством небольших, часто семейных домиков, зданием администрации, своей начальной школой и общежитиями. Все здесь довольно дружны и привыкли к особенностям вейл. Такой, например, как метание магического огня. Мне нравилось здесь: свежий воздух, красивые девушки вокруг и нет той спешки, что я ощущал в Лондоне. В ковене был свой, совершенно иной ритм жизни. Ни для кого не было бы странностью целый день прогулять в подлеске, наблюдая за обычными и магическими животными и деревьями. В отличие от неконтролируемых лесов, наш, что находился у подножия Пиренейских гор, был относительно безопасен благодаря тому, что оборотни, кентавры и вейлы уничтожали всех опасных существ. А теплый климат только дополнял картину если не рая, то очень приятного места для жизни.
— Ну что, сегодня с двадцати метров кидаем? — спросил я у Апполин, которая шла вприпрыжку, отчего подол ее ситцевого зеленого платьица подпрыгивал вместе с ней. Я же был одет в коричневые шорты и белую рубашку, правда, я все равно был похож больше на девочку. И это было неплохо, ведь если бы окружающие узнали, что я мальчик — начался бы переполох. Конечно, имя у меня странное для девочки, но маги дают и более странные имена своим отпрыскам, например, созвездий. Ариэль сама меня попросила не распространяться о моем поле, что говорит о том, что девушка поумнела за это время и понимает, что такая слава не принесет мне ничего хорошего.
— Что, боишься плоиглать? Давай с тлидцати! — это кто тут боится! Ты же сама постоянно проигрываешь. Зато и мне не скучно в одиночку тренироваться, да и поддаться мне иногда не сложно.
— А кто в прошлый раз ныл, что слишком далеко? — в этот момент мы пришли к части стены, где мелом криво была нарисована мишень, которую украшали многочисленные подпалины и выбоины. За попадание в центр я начислял десять баллов, в круге рядом с ним — семь, и так далее. Заодно, таким нехитрым способом я учил девочку считать, что меня забавляло, стоило взглянуть на ее умудренную мысленной работой милую мордочку, на пальцах пытающуюся посчитать, сколько она набрала. И ведь постоянно ошибается!
Первой всегда была Апполин, потому что этой егозе просто не терпелось показать свою удаль. И даже если я буду стрелять первым — она будет прыгать вокруг и мешаться. Девочка приняла серьезную, как она считала, позу и превратилась в полуптицу-полудевочку: из спины проросли два черных крыла, тело покрылось перьями, глаза пожелтели, а на лице появился клюв вместо носа. Для чистокровных вейл превращаться — это то же самое, что дышать. Не надо никаких тренировок, жестов или чар, достаточно мысленного желания. В принципе, для метания огня это не обязательно, но так действительно легче управлять огнем. Кровь в теле будто вскипает, а аура переполняется мощью. Да, я оказался вейлой и просто понятия не имею, как это произошло. Выяснилось это, когда я ударился мизинчиком об угол комода и спалил его к чертям, превратившись в полуптицу — жаль у меня тогда не было фотоаппарата, чтобы заснять лицо Ариэль, увидевшей эту картину. Нет, есть у меня одна теория, которая совершенно не подтверждена, но другой у меня и нет. Я думаю, что способности вейл — это Ме или, по-другому, надстройка души. В таком случае становится логичным, что если магия отца слишком сильна, то она просто подавляет магию матери и рождается мальчик, но, вместе с тем, и Ме не может перенестись в душу. И наоборот, если рождается девочка, то Ме переносится без проблем, и подозреваю, что и четвертькровки и полукровки, при должном желании и тренировках, могут пробудить все способности чистокровных. В таком случае, становится понятной моя ситуация: моей целью было сохранить только пол, на остальное у меня не хватало ни желания, ни сил, что привело к столь занимательному эффекту. Но не обошлось и без минусов. Например, мне тяжелее быть универсалом в стихиях, слишком уж большая склонность к огню, а выправлять ее за счет достижения такого же уровня в других — это мне лет сорок понадобится, если не больше. Нет, дело не в том, что мне не будут даваться другие магические искусства, просто при тех же усилиях я буду добиваться в магии огня гораздо больших результатов. А еще Ариэль мне браслет и палочку не дает, жадина! Сказала, что устроит сюрприз. Впрочем, учитывая, что завтра у меня день рождения… Плохо быть взрослым, все слишком понятно. К этому моменту девочка накидалась огненными сгустками, половина из которых улетела в молоко. Что не мешало ей задрав… клюв, с вызовом смотреть на меня. Откуда я знаю? Так еще и эмпатия пробудилась. И поначалу это было сущее проклятие, когда пытался отделить чужие эмоции от своих, а уж когда их было много… меня просто тянуло блевать.
— Молодец, Апполин, уже гораздо лучше, — и, прежде чем она возгордится собой и ляпнет глупость, я продолжил: — А теперь смотри, как надо.
Я не стал превращаться принципиально, чем мне тяжелее сейчас, тем во второй трансформе будет проще. Десять шариков, а не неоформленных сгустков, как у подруги, один за другим полетели в мишень. В центр я попал только раза три, зато остальные попали рядом с ним.
— Это нечестно, Влад! Ты жульничаешь! — возмутилась девочка.
— И в чем же? — смеясь спросил я.
— Я не знаю, но так не бывает! Ты младше меня и даже птичкой не стал!
— Хочешь, расскажу свой секрет?
— Плавда? Ты ласскажешь?
— Конечно, только подойди, я тебе на ушко скажу, — девочка с любопытством подошла, сменив свой вид на обычную девочку, и приложила ухо к моим губам. — Только никому не говори, хорошо?
— Я никому не скажу, точно-точно!
— Я вейла! — с придыханием прошептал я, будто раскрывая секрет мироздания.
— Маааама! Надо мной Влад издевается! — побежала жаловаться Апполин своей матери, подруге Ариэль. Вот так и живем.
========== Часть 7 ==========
7 июля 1962 года.
— Влад, вставай, мой хороший. Сегодня у тебя великий день! — меня совершенно безжалостно и бесцеремонно разбудили поцелуем в лоб. Где мои права белого человека спать до обеда? Вот сейчас пожалуюсь в ООН, что нарушают мои права… Ах да, я же теперь не человек. Ну, не очень-то и хотелось!
— А может, великий день подождет до обеда? — заспанно потирал я глаза, что стало моей ошибкой.