Римус меня все так же избегал. Ну, подумаешь, умер несколько раз, с кем не бывает. Зато вылечился же! Мда, вирус оказался крепким орешком и никак не хотел выводиться. Помогла сыворотка на основе серебра и аконита, а также амулет подавления проклятий. Только так удалось задержать вирус на время достаточное для изменения астрального и физического тела, а также последующей очистки от вируса. Работа получилась слишком уж трудоемкая, так что на остальных оборотнях я решил использовать только первый вариант с подконтрольной формой оборотня. Там буквально один небольшой ритуальчик — и готово. В воскресенье же мы отметили всей семьей получение Мастерства, а уже в понедельник я проснулся знаменитым: даже «Ежедневный Пророк» выделил небольшую колонку с рассказом обо мне, точнее большая часть текста была выделена на то, что в Хогвартсе учатся даже Мастера, и были намеки, что только благодаря этой великой школе я им стал, невзирая на то, что шла всего третья неделя моего обучения здесь. Но я понимал, что это политика, и ничего с этим не поделаешь. На целый день я стал знаменитостью, и ко мне часто подходили школьники с просьбами рассказать, как я всего этого добился. На что я честно отвечал, что пахал как проклятый с самого детства. Гриффиндорцы были разочарованы таким ответом, слизеринцы не поверили, а вот хаффлпаффцы и рейвенкловцы понимающе кивали. Кому как не умникам и трудягам понять, что на одном таланте и древних фолиантах далеко не уедешь? Да, это сильно поможет, но без труда и усилий они так и останутся мертвым грузом. Мне вспомнилась знаменитая цитата: «Что может быть хуже, чем сжигать книги? Не читать их». А вот во вторник случилось сразу два события: Пандора принесла мне свою схему будущего фамильяра и Нарцисса с Люциусом подошли с крайне интересным предложением, но обо всем по порядку.
— Так значит вот что за монстрика ты захотела сделать? — сказал я, прокручивая схему в иллюзорном виде и читая то, что они с Халом намудрили. — Допустим, идея объединить кроме тел еще и души, как делал в свое время Салазар, интересна, но что же это за мутант получится?
— Используя твои наработки в принудительном использовании образа, все должно получиться, — легкомысленно ответила она мне, качая ножкой.
— Ладно, хотя и мой метод не идеален, о чем говорит мой истинный облик, — качнул я крылом, с которым уже придумал, что сделать, чтобы не только на них летать, но и использовать как концентраторы и броню. Наработки Лераха оказались довольно полезны в этом плане. — Вопрос в другом, ладно единорог, ладно абраксанский крылатый конь и дракон, но где я тебе феникса достану? Они же стоят как…
— Вот, — из кармана она достала ярко-оранжевое яйцо феникса. Я протер глаза и снова посмотрел на никуда не исчезнувшее наваждение.
— Откуда? — вытаращил я глаза.
— Хагрид дал. Сказал, что в Запретном лесу нашел его, брошенное родителями. Он слабенький совсем был, и сам бы не выжил, — да, несмотря на то, что фениксы возрождаются, истинно бессмертными они не являются. На самом деле они перед «смертью» сбрасывают свою оболочку до изначальной, обновляя физическое, астральное тело и прану, но не теряя память и магические способности. Но на это требуется немало энергии, а потому слабых фениксов просто не бывает — они умирают после первого сброса.
— Хагрид, да? — удивился я. — Видимо плохо я о нем думал.
— Он хороший! И звери его очень любят! — кивнула Пандора, а я сделал в памяти засечку познакомиться с ним поближе.
— Ну что же, тогда у нас есть все необходимое, — единороги и абраксанские крылатые спокойно продаются: первых выводят для зелий, рогов и шерсти, а вторых используют в качестве тягловых животных для полета, и все они у меня уже были либо куплены, либо нагло украдены — Хал потихоньку запускал их в биомы и внимательно следил за процессом акклиматизации. Они невероятно грузоподъемны. Будущий фамильяр Пандоры представлял собой извергающего из пасти огонь чешуйчатого черного единорога с пылающими крыльями и рогом. Мне самому было интересно, что же получится. — Пойдем в ритуальный зал.
Пандора делала все сама. Я только поправлял, если она что-то делала неправильно по неопытности. Так что мне пришлось наблюдать сюрреалистичную картину, как девушка весело выводит кровавый круг. Как мне сказал Хал, она хотела еще и василиска запихнуть, но, к сожалению или к счастью, тот был совершенно несовместим с фениксом. Я, конечно, слышал, что они природные враги, но не думал, что и в плане магии они окажутся таковыми. В любом случае уже сейчас понятно, что будущее существо будет обладать невероятно целебной кровью, тогда как кровь василисков токсична. Моя тоже, но я имею к ней иммунитет. Продвигать феникса «назад» по эволюционной цепочке мы не стали, потому что фиг его знает, кем он там был, может курицей обычной, а яйцо одно. А вот подлечить его и усилить вливанием маны стихии огня — это пожалуйста. По той же причине мы не стали ничего делать с единорогом и пегасом. В качестве дракона был взят черный, который получился из венгерской хвостороги. Все животные были самочками, так как яйцо феникса было женского рода. Пандора споро закончила ритуальный круг с пятью пустыми местами — в четырех по сторонам света будут лежать животные, по центру было место для готового фамильяра.
— Готова? — спросил я девушку.
— Агась! — кивнула она и нараспев начала читать заклинание на смеси латыни и шумерского. Вначале засветились голубоватым светом магические линии, идущие от Хала, потом — линии и руны самого рисунка, а после светом объяло четырех магических животных. Вначале из них вытащило души — оранжевую феникса, красную дракона, серебристую единорога и белую пегаса. Встретившись в центре, они никак не хотели сливаться, но давление чар их все же смяло вместе и соединило в оранжево-серебристую сферу. После этого пришел черед плоти, которая растворилась и ручейками стекла в центр, превратившись в такую же по цвету сферу, слившуюся с душой. Дальше в эту аморфную массу была внедрена разработанная Халом матрица, превратившая сферу в яйцо. Пандора сделала все правильно, но в конце выдохлась, и я помог ей закончить дело — было бы обидно потерять столько редких существ. После этого самое сложное осталось позади, и яйцо было оставлено дозревать тут под присмотром Хала, чтобы получившийся фамильяр вдруг не мутировал. Ритуал связи с фамильяром был оставлен на завтра, а я, подхватив потерявшую сознание ученицу, отнес ее в ее комнату в Авейлоне отсыпаться.
***
За последнюю неделю мир Люциуса изменился. До этого все было просто и понятно, а будущее сулило бесконечные выгоды его роду и ему лично. Отец был здоров и не собирался его покидать, Нарцисса, пусть и нелюбимая невеста, но с точки зрения чистокровности и характера — идеальна, сам он пользовался как уважением сверстников, так и благосклонностью Лорда. Но все это полетело в тартарары из-за одного единственного человека. Вначале он посмел сблизиться с Нарциссой и начал ей дарить дорогие подарки. Пошли слухи, что его невеста наставляет ему рога. Впервые Люциус посмотрел на девушку не с позиции выгоды, а с позиции ревности. Он вдруг понял, что, несмотря на договоренности, он может ее потерять. Что толку-то, если формально она его, а по факту будет спать с другими мужчинами? Впервые он почувствовал такую обжигающую ярость и ревность. Потом эта дуэль, на которую, как потом понял Малфой, его спровоцировал Пирс. Все было обставлено как по нотам. Он специально вывел его из себя, заставил свою мелкую защищённую чарами фею крутиться вокруг него, и спровоцировал на конфликт. Сама дуэль… Ничем иным, как благородным унижением, он это издевательство назвать не мог. Если бы Пирс откровенно издевался, то Люциус смог бы извлечь из этого выгоду, пусть и пришлось бы из себя строить жертву варвара. Если бы он был более мягок, на это тоже можно было надавить, сказав, что он боится род Малфой. Но нет, его развели как пьяную хаффлпаффку. Кроме этого начались проблемы и не связанные с Пирсом. Лорд обнажил свое истинное лицо, он показал, как относится к своим «союзникам», к благородным аристократическим родам — как к рабам. Он настолько запытал его отца, что тот до сих пор в коме, и целитель рода не дает положительного исхода. И ведь они сами, сами согласились на метки и радовались рабскому клейму! Люциус пытался ее содрать, спрашивал у целителя и других рыцарей, но никому не удалось снять ее. По крайней мере будучи живым. Люциус знал, что рано или поздно Лорд прочтет в его разуме сомнения в верности. И тогда его ожидает та же кара, что и предыдущих «сомневающихся»: пытки круцио до самой смерти, до обгаженных штанов и пены изо рта. Единственным светочем в его жизни стала, как ни странно, Нарцисса. Всегда холодная, она выслушивала все его жалобы, успокаивала и нежно гладила, когда он как девка плакал на ее груди. Впервые Люциус проявил такую постыдную слабость, и, к его удивлению, именно таким Нарцисса его приняла. А вчера… Люциус улыбнулся мысленно. Она отдалась ему, и это было прекрасно. Он наслушался от знакомых, что благородные леди лежат в постели бревном и думают об Англии. Из-за чего множество чистокровных грешат Империо или любовными чарами на красивых магглорожденных или магглах, чтобы испытать удовольствие от секса. Но Нарцисса… Она была неопытна, но компенсировала это пылкостью Блэков. Иронично, но Люциус влюбился в свою невесту — вещь редкая для чистокровных браков по расчету, если не проводился брачный ритуал. Он уже подумывал его провести, чтобы стать с невестой единым целым. Но сначала стоило избавиться от метки. Какова же ирония судьбы, что Беллатриса дала намек именно на Пирса. Люциус не верил этому… Пока не прочитал в газете о полученном Мастерстве своего противника, на которого не получалось даже особо злиться. Больше злости он испытывал на своих прихлебателей, которые додумались напасть на ту девчонку из Рейвенкло — мадам Помфри потом долго вытаскивала головы из задниц придурков, восхищаясь таким применением чар головного пузыря и пространственного расширения. И вот сейчас он вместе с расцветшей Нарциссой, которая становилась красивее и живее день ото дня, постучался в комнату Пирса.