Так как эта книга о том, как мы дошли до жизни в окружении такого количества вещей, мне кажется важным уделить внимание материальным характеристикам этих самых вещей. Нашему читателю может показаться, что это нечто само собой разумеющееся. И все же это не всегда было столь очевидно ученым, в частности историкам. В 1980-е и 1990-е, когда потребление стало предметом исследований, историки черпали вдохновение прежде всего у антропологов. Потому их главным образом интересовало культурное значение вещей, их владельцы и репрезентация. Конечно, данная книга не могла быть написана без результатов подобных исследований, проведенных в этой традиции. Однако, как стало понятно в последние годы, вещи являются не только носителями смысла или символами, которые несут какую-то информацию. У них также есть материальные формы и функции. Они могут быть мягкими, гибкими, твердыми, громкими или тихими, приводимыми в движение вручную, полностью автоматическими и еще какими угодно. На них не просто смотрят, ими пользуются, и они требуют ухода. И самое главное – мы создаем с их помощью другие вещи. Не все так плохо в словосочетании «материальная культура». Лишь приняв тот факт, что вещи важны, мы сможем понять, как и почему наша жизнь стала настолько от них зависеть.
Лишь приняв тот факт, что вещи важны, мы сможем понять, как и почему наша жизнь стала настолько от них зависеть.
В целом данная книга позволит читателю по-новому взглянуть на потребление. Как мы увидим, нравственность давно стала частью фабрики по производству материальной стороны нашей жизни. И это вряд ли изменится. На этих страницах мы не собираемся решать нравственный спор в чью-либо пользу, вместо этого мы постараемся предоставить читателю более полный набор инструментов, с помощью которых он сможет самостоятельно разрешить дилемму, а также найти наиболее подходящий для себя образ жизни. Если мы хотим защитить свое будущее, нам стоит учиться глубокому пониманию тех процессов, которые привели нас к настоящему.
Часть 1
1
Три культуры потребления
В 1808 году шестидесятилетний историк изумлялся, как же поменялись мода и обычаи со времен его молодости. Салфетки теперь использовались не только во время обеда с особо почетными гостями, но и во время любого приема пищи. Богатые мужчины разгуливали по городу с часами на замысловатых цепочках. Табак – когда-то привычка лишь избранных – стал всеобщей привычкой, а хранить его начали в красивых коробочках. Некоторые новшества появились совсем недавно, и можно даже назвать дату их рождения – например, панорамные окна вошли в моду около десяти лет назад. Другие изменения можно измерить в дюймах: когда-то ширина рукава женской одежды составляла один фут, нынче же было модным носить рукава на шесть дюймов шире. Ну а последним криком моды стала юбка в сто складок «совершенно нового стиля», сшитая из флера, создающего ощущение «невероятной воздушности». Изменения касались не только высшего общества. Простые люди также носили «новую и чудную одежду», например съемный воротник, способный вдохнуть новую жизнь в вышедшее из моды пальто. Еще одна новинка – льняная рубашка с коротким рукавом, идеально подходящая для лета и, как замечает хроникер, особенно популярная среди полных людей. «Легкомысленные слуги» одеты в черные шелковые штаны, отделанные двойной строчкой. И в завершение: пожалуй, главным трендом последних лет стало превращение животных в маленьких модников[28].
О своих наблюдениях наш историк писал вовсе не в Париже или Лондоне, а в Янчжоу, процветающем китайском городе на нижнем берегу реки Янцзы, расположенном примерно в 200 километрах от Шанхая. В своих записях, опубликованных в 1808 году, поэт Лин Сумен описал стремительно меняющийся мир товаров, который спустя два века станут считать отличительной чертой современного Запада. Конечно, то, что было модным на улицах Янчжоу, не было в точности таким же модным в каком-нибудь салоне Парижа или в городском парке Лондона. Лин, к примеру, описывает популярные в его время и не виданные в Европе «ботинки-бабочки» с большими сатиновыми бабочками на каблуке и на носу ботинка, а внутри – со стельками из английской шерсти или шелком из Нинбо, а также модных домашних питомцев: куриц из Кантона и крыс с «Запада». И все же стоит нам лишь заменить разные виды бабочек на разнообразные формы пряжек английских ботинок, нефритовые шкатулки для табака на серебряные табакерки, «западных» крыс на экзотических попугаев и золотых рыбок, да добавить к этому хор европейцев, жалующихся на то, что слуги копируют одежду господ, – и вот разница между двумя частями света уже не так бросается в глаза.
28
Antonia Finnane, «Yangzhou’s «Mondernity»: Fashion and Consumption in the Early Nineteenth Century»,