И всё же он действовал не так, как мастер-человек. Его переделки были небольшими: его инструменты, брошенные после использования, было бы трудно отличить от объектов неживой природы. Действия, которыми он пользовался при изготовлении инструментов, были частю его обычной деятельности вроде укусов, обрывания листьев, бросания камней. Никто ещё не изобрёл совершенно новых действий, таких, как работа гончара на гончарном круге или строгание плотника. Он использовал каждый инструмент только один раз и для одной цели; он никогда не использовал прутик для ужения термитов уже как зубочистку. Как только он находил конструкцию, которая работала, он больше не улучшал свои инструменты. И если — по воле случая — в течение своей жизни он обнаруживал новый тип инструмента, то, каким бы успешным приспособлением он ни был, его использование будет распространяться среди членов его сообщества очень медленно — возможно, пройдёт несколько поколений, прежде чем использование новинки освоит каждый из его членов. Обучение, понимание того, что содержание чужого ума можно изменить с помощью повторения и наглядного показа, ещё ожидало своего открытия.
Потому набор инструментов у Капо был невероятно ограничен и очень консервативен. Предки Капо, уже пять миллионов лет как вымершие, существа другого вида, использовали лишь чуть менее совершенные инструменты. Капо даже не знал, что использовал инструменты.
И всё же это был Капо, усердно работающий, знающий, что он хочет, выбирающий материалы для достижения своей цели, обрабатывающий и изменяющий мир вокруг себя — пока самый умный в длинной череде всех потомков Пурги. Казалось, будто слабый огонёк тлел в его глазах, в его мышлении, в его руках — огонь, который скоро разгорится гораздо ярче.
Когда солнце скользнуло за горизонт на краю долины, обезьяны теснее прижались друг к другу. Глубоко несчастные, они толкались, теснились, шлёпали друг друга, кричали и визжали друг на друга. Здесь было не их место. У них не было никакого оружия, чтобы защитить себя, никакого огня, чтобы держать животных на расстоянии. У них даже не было инстинкта, заставляющего соблюдать тишину после заката, когда наступает час хищников. Всё, что у них было — это лишь защита друг другом, защита количеством: надежда, что нападут на кого-то другого, а не на тебя.
Капо убедился, что он находится ровно в центре группы, окружённой большими телами других взрослых.
Молодой самец по имени Слоник не обладал таким мощным инстинктом самосохранения. А его мать, затерявшаяся где-то в середине клубка, была слишком занята своим самым новым детёнышем, самкой; в данный момент у Слоника был низкий приоритет. Все его неудачи были лишь следствием неправильного возраста: слишком взрослый, чтобы его защищали взрослые, и слишком молодой, чтобы бороться за место в центре, подальше от опасности.
Вскоре он оказался вытолкнутым на край группы. Но он всё равно попробовал обустроиться. Он нашёл место поближе к своему кузену Пальцу. Эта земля была твёрдой и каменистой, в отличие от мягких спальных мест на дереве, к которым он привык, но он сумел, ворочаясь, сделать для себя ямку в форме чаши. Он уткнулся животом в спину Пальца.
Он был слишком молод, чтобы просто понять, в какой опасности находился. Он спал тревожно.
Позже, в темноте, его разбудил мягкий укол в плечо. Он был почти нежный, словно обыскивание. Он слегка заворочался, придвигаясь поближе к спине Пальца. Но затем он почувствовал на своей щеке дыхание, услышал рокочущее рычание, словно камень катился вниз по склону, и почуял запах дыхания, которое воняло мясом. Он мгновенно проснулся, его сердце часто билось; он завизжал и забился в конвульсиях.
Его плечо было глубоко разорвано. Его волочили задом наперёд, словно ветку, сорванную с дерева. Он бросил последний взгляд на свою стаю — они проснулись, паниковали, кричали и устроили свалку, пытаясь убраться оттуда. А потом звёздное небо над ним закружилось и его хлопнули об землю с такой силой, что выбили из него дыхание.
Нечто двигалось над ним — стройный силуэт на фоне сине-чёрного неба. Он чувствовал, как к его груди почти любовно прижалась грудь с крепкой мускулатурой. Были ещё мех с горелым запахом, дыхание, пахнущее кровью, и два жёлтых глаза, которые горели над ним.