Тем не менее, звучал ли он по-человечески, или же нет, но мягкий шелест языка журчал над группой. Это был разговор между матерями и детьми, между ухаживающими друг за другом людьми, между мужчинами и женщинами в парах. Информации передавалось немного: значительная часть разговора была лишь немногим больше, чем вздохами удовольствия, словно кошачье мурлыканье.
Но их слова звучали как слова.
Люди должны были учиться общаться при помощи приспособлений, служивших для выполнения других задач — рта, предназначенного для еды, и ушей, предназначенных для улавливания звуков опасности — которые теперь были наскоро переделаны для нового использования. Им очень помогло хождение на двух ногах: изменения в расположении их гортани и смена характера дыхания улучшили качество звуков, которые они могли издавать. Но, чтобы приносить пользу, звуки должны распознаваться быстро и однозначно. А способы, которыми гоминиды могли добиться этого, ограничивались природой приспособлений, которыми они должны были пользоваться. Люди слушали друг друга, имитировали и раз за разом использовали полезные звуки, а в это время, под воздействием потребностей в общении и анатомических ограничений складывались фонемы — звуковое содержание слов, основа всего языка.
Но пока ещё не существовало ничего похожего на грамматику: никаких предложений, и, конечно же, никаких рассказов, никаких историй. И в данный момент главной целью речи вовсе не была передача информации. Никто не говорил об инструментах, об охоте или о приготовлении пищи. Язык был социальным явлением: он использовался для приказов и просьб, для простого выражения радости или боли. И он использовался для ухода: язык, даже не слишком наполненный содержанием, был более эффективным способом установления и укрепления отношений, нежели вытаскивание клещей из лобковых волос. Благодаря ему можно было «обыскивать» сразу несколько человек.
В действительности, многому в эволюции языка способствовали матери и их дети. На данный момент разговор предков Демосфена, Линкольна и Черчилля был не содержательнее маминого сюсюканья.
А дети вообще не разговаривали.
Ум взрослых был примерно равен по сложности уму пятилетнего ребёнка. Их дети не были способны к речи — они умели не больше, чем лопотать, как шимпанзе — пока не достигали юности. Прошло всего лишь год или два с тех пор, как слова взрослых приобрели хоть какой-то смысл для Дальней, а Негодник в возрасте семи лет вообще не мог бы говорить. Дети были похожи на обезьян, родившихся у родителей-людей.
Когда свет померк, группа стала отходить ко сну.
Дальняя приткнулась к ногам своей матери. Завершающийся день стал просто всего лишь одним в долгой череде, которая тянулась в глубины времени к началу её жизни, к тем дням, которые вспоминались смутно и были едва связаны друг с другом. В темноте она представляла себе, как бежала в ослепительном свете дня, всё бежала и бежала.
Она не могла знать, что это был последний раз, когда она засыпала рядом со своей матерью.
II
Миллион лет назад движение тектонических плит, медленное, но непрекращающееся, заставило столкнуться Северную и Южную Америки, и образовался Панамский перешеек.
Сам по себе это выглядело небольшим событием: Панама была лишь незначительным клочком суши. Но, как и в случае с Чиксулубом, эта область вновь стала эпицентром всемирной катастрофы.
Из-за Панамы старые экваториальные течения между Америками — последний след райского течения Тетиса — прервались. Теперь единственными течениями в Атлантике были мощные межполярные течения, огромные конвейеры холодной воды. Глобальное похолодание решительно усилилось. Отдельные ледяные поля, покрывающие северный океан, слились, и ледники потянулись по северным материкам, словно когтистые лапы.
Начались оледенения. В период своего максимального распространения ледники покрывали более четверти всей поверхности Земли; лёд доходил до Миссури и Центральной Англии. Многое было утрачено сразу же. Там, где прошли ледники, земля была содрана до основания — до материнской породы, которая сама оказалась измельчённой и стёртой в пыль — оставляя наследство в виде гор с изборождёнными боками, отполированных склонов, разбросанных валунов и выцарапанных в земле долин. В течение двухсот миллионов лет на Земле не происходило существенных оледенений; теперь наследие из горных пород и костей, древность которых уходила глубоко в эпоху динозавров, было повсеместно уничтожено.