Она оглянулась. Рядом с лежавшей на земле головой троодона ей были видны её самец и детёныши — три пары больших глаз, следящих за ней. Инстинкты, отточенные за сто миллионов лет, советовали ей вернуться в прохладную глубину земли или забраться на деревья, где она будет в безопасности, иначе ужасные когти, зубы и ноги этого мира гигантов, несомненно, погубят её. Но деревья были разбиты и сломаны, а её нора больше не была убежищем.
Она помчалась прочь, к горам, окутанным облаками.
Её самец последовал за ней, но он вёл себя осторожнее. Один из детёнышей бросился за ним. Второй, испуганный и находящийся в замешательстве, убежал обратно в укромный уголок норы. Но Пурга уже ничего не могла сделать для второго детёныша. Больше она никогда его не видела.
И вот три крошечных существа, похожих на землеройку, но несущих в себе весь потенциал человечества, медленно двигались через разгромленную тлеющую равнину, а вокруг них в это время шёл метеоритный дождь.
Пожар поддерживал себя сам. Разрозненные очаги пожаров начинали соединяться. Когда температура воздуха повысилась, начал гореть даже влажный подлесок. Ветер начал усиливаться, закручивая дым в небе спиралью. Здесь, да и на всём пространстве Северной и Южной Америки, пожары начали следовать собственной логике, превращаясь в самоподдерживающуюся систему, которая сама продлевала собственное существование.
Так начались огненные бури. Всё, что могло гореть, горело: все остатки растений, и даже водяные растения, ещё напитанные водой. Животные просто лопались в пламени: хищники горели, словно молодые деревца, а огромные бронированные травоядные пеклись в собственных чудовищных панцирях.
Три гиганотозавра, наконец, вырвались из леса. Они добрались до открытого места вокруг большого озера. Они перегрелись, разевали свои огромные пасти, а в их головах маячило воспоминание об ужасной вони дыма.
Открытое небо было чем-то необычным. Покров тьмы надвигался с юго-востока, будто падал огромный занавес. То жуткое оранжевое сияние тоже распространялось, становясь ярче и меняя оттенок на жёлтый. И метеоры по-прежнему барабанили по грязной земле.
Вблизи самого озера гиганотозавры наблюдали безрадостное зрелище.
Динозавры сгрудились в кучу. Большие стада соперничавших утконосых динозавров смешались, бронированные животные вроде рогатых динозавров и анкилозавров расталкивали остальных, освобождая себе место, травоядные бежали бок о бок с гигантскими хищниками. Здесь были даже моргающие от дневного света млекопитающие, бегающие среди гигантских ног. Все животные были охвачены паникой, их ноги были обожжены тлеющей землёй, они вслепую врезались друг в друга. Лишь пару часов назад это трудно было даже вообразить. Тонко подогнанные экологические взаимоотношения травоядных и плотоядных, хищников и жертв, которые выстраивались на протяжении более чем ста пятидесяти миллионов лет, были разрушены почти полностью.
Гигант бросился вперёд, прорываясь сквозь паникующее стадо, которое стремилось к воде, движимое древним инстинктом. Он погрузился в озеро, не обращая внимания на тлеющий мусор, который плавал по поверхности. Глубинные слои воды ещё сохраняли благословенную прохладу. Но, даже нырнув с головой, он мог заметить, что ещё больше метеоров попадает в озеро, оставляя в воде следы из пузырей, словно пули.
И вдруг перед ним предстало тело обтекаемой формы, разверзлась пасть, белая внутри, и сквозь тёмную воду он увидел ряды конических зубов. Он рванулся назад.
Самка крокодила тихо и терпеливо лежала на дне своего озера.
Она приходилась очень дальней родственницей жившему в море дейнозуху, и события этого суматошного дня пока мало касались её. Она чувствовала дрожь Земли и ответную рябь на воде, видела необычные огни в небе. Но она рассчитывала пережить эту бурю так же, как делала до этого много раз. Она умела оставаться под водой в течение целого часа, потому что её обмен веществ, если было нужно, мог тормозиться почти полностью. Её мышление было медленным и терпеливым. Она знала, что всё, что ей следовало делать — это лежать здесь в грязи; буря закончится, и еда снова придёт к ней.
Но сейчас сюда пришёл динозавр, неуклюже забравшийся в воду — не просто зашёл на берег, чтобы попить и пощипать зелени, как глупый утконосый, а нырнул целиком, фактически вторгся в её владения. Это вторжение пробудило в ней гнев, смешанный с нетерпеливым ожиданием лёгкой добычи. Она оттолкнулась от грязи и поднялась к поверхности, которая мерцала в свете метеоров. Но ещё больше массивных тел беспомощно погрузилось в мутную воду, пытаясь высвободиться из цепких объятий грязи на дне озера.