Мужики долго ломаться не стали и, начали пить. После такого зрелища — хочешь не хочешь, а запьёшь! И, как пили…
Не, ну, здоровы калдырить на холяву!
Водка и, вправду хороша была! По тому ещё рецепту — от семьи химиков… Да ещё и, в пластикой бутылке! С белой головкой[23]! Ну и, я с мужичками немного выпил — уважил… «За жисть» с ними побеседовал…
«Пир» продолжался до утра — официанты только подносить успевали. Благо на освещение дополнительно тратиться не надо было: от «костра» неподалёку — даже в три часа ночи, на том холме газету читать можно было!
Расставались при полном взаимопонимании — с теми, конечно, кто на ногах ещё стоял. И, ещё стоящих и, уже не стоящих на своих двоих, развели персонально — каждого до своей собственной избы на «Фердинандах»… Внешне, они мне очень сильно американские школьные автобусы из «моей» реальности (жёлтые, такие), напоминали. Пришлось, правда — ради такого дела, почти всех их с рейсов снять.
Немного мы успели до войны автобусов выпустить, очень немного… Около тысячи всего. Да и, из тех большинство были на войну реквизированы.
Вторая попытка «поделить» мою землю была после Октября — сразу после выхода «Декрета о земле»… Когда много фронтовиков-дезертиров понаехало из расползающейся по медвежьим углам русской «революционной» армии.
Я ничего, в тот раз ничего такого особенного не предпринимал — потому что, по данным «ЦИБа» — акция намечалась мирной. Так и, произошло — ко мне явилась делегация «ходоков»… Было их человек двести. Ну, может триста… Или, все четыреста — подсчитать по головам никто не догадался. Факт что, в мой пресс-конференц-зал, они еле-еле поместились.
Я, тогда только-только прилетел из Петрограда рейсовым «Дрим-Лайнером», был «слегка» на синеве — ибо, как уже говорил, всю свою сознательную жизнь, панически боялся летать трезвым. Принял «ходоков» на пару с живым — ещё и, до сих пор живым, Степаном Лузером.
Минут тридцать мужики подтягивались и рассаживались, не забывая со мной здоровкаться — большинство из находившихся передо мной личностей было мне хорошо знакомо и, не только — по тому «пиру» на холме. Есть время присмотреться и разглядеть «ходоков» поближе…
…Да! Здорово местный мужик переменился внешне — за время моего пребывания в этом времени, очень здорово! Совсем другой мужик — на вид, стал… В лаптях мужика в окрестностях Солнечной Пустоши теперь и, днём с огнём не найдёшь — разве что, в поле во время полевых работ. Зато, практически все — от мала до велика, щеголяли в кирзовых сапогах и ботинках, производящихся у нас в «Корпорации». Ставка на того лопоухого паренька — Фёдора Чеботарёва, что мне порекомендовал Женька Мозгаклюй, себя полностью оправдала! Повзрослев и возмужав, выучившись и получив от меня карт-бланш, в виде кредита — к тому времени моего «Волжско-Камского банка» и, технологий конца двадцатого века, он завалил пол-России кирзовой обувью своей фабрики «USSR-Батько», всех фасонов для всех возрастов и обоих полов.
Одет современный мужик, тоже — на половину «от меня» был, а на четверть — от казны… То есть, половина окрестных крестьян щеголяла в «афганках» и ватниках от меня, а из оставшейся половины, половина носила гимнастёрки и шинели военного образца. Хотя, кое-где попадались и, куртки «аляски» — тоже от меня.
…Ох, ни хрена!
Один из «ходаков» соизволил заявиться ко мне в кожаном байкерском костюме! Где взял, интересно? Вообще то, они у меня для лётчиков да моряков-катерников, выпускаются…
Ставка на Полину Андреевну — вдову Му-му, тоже оказалась, как нельзя удачной! Одежда её швейной фабрики «Наташенька» — хотя и, была в свободной продаже несколько дороговата, но хоть была! В отличии от другой — в это нелегкое, смутное время…
Нам удалось — где-то на рубеже веков, найти одного очень хорошего местного специалиста по тканям и, он — изрядно потрудившись, разработал десятка три образцов тканей из смеси крапивного волокна с хлопком, льном, шерстью, разными видами искусственного волокна, которые мы — ближе к Мировой Войне освоили в производстве на собственной же ткацкой фабрике…
Их этих тканей, фабрика «Наташенька», в частности шила рабочую робу для наших же рабочих — по образцу той моей «афганки». Роба была летняя и зимняя — те самые «ватники», различных фасонов — в зависимости от профессии, для которой предназначена и, различного цвета.
Цвет робы был чёрным, синим и зелёным — в зависимости от должности и положения: чёрный цвет полагался для «лимиты» — низкоквалифицированной рабочей силы, синий — для высококвалифицированной и, зелёный — для ИТР. Для зимы предназначались тёмные тона, для лета — светлые. Кроме этого, «Наташенька» шила — по образцу всё той же «афганки» и, военную форму сначала для полевых частей Императорского Военно-Воздушного Флота, затем для Красной Гвардии. Военная форма сначала была серого цвета, потом расцветки «штрихтарн» — цвета полевой формы армии будущей… Эээ… Для меня — «бывшей» ГДР.
23
Типа знака качества водки: с белой головкой — двойной очистки, с красной — одинарной. Цена казённого полуштофа водки с белой головкой была в 1913 году 60 копеек.