— Обидно, — зевнул Ллойд. — Можешь хоть упроверяться. В сложных случаях прибор сканирует минут десять, тут справился за минуту. Он показал мне цифры, Надин. А я посмотрел в таблицу и прочитал соответствующие буквы. Возможно, когда девочка очнется, ей будет больно. Я, конечно, вколол ей немного добродушного морфина, буквально чуточку. Но если повезет, она даже боли чувствовать не будет. Если сможет моргать — попроси ее через сутки ответить на простой вопрос: хочет ли она жить.
Елари почувствовала озноб. Его принесла мысль-осознание: это ведь о ней говорят! Она парализована!
Елари старалась очнуться, прийти в себя. Пыталась шевелиться, но руки и ноги, казалось, утонули в бетоне. Только веки слабо трепетали, пропуская в глаза тусклый свет.
— Так, ясно. — Снова Надин. — Если доставить ее в больничку?
Ллойд фыркнул:
— На хрена? Во-первых, бесплатно ей там разве что температуру измерят, а столько денег, сколько требует такая операция, ваши боссы никогда не выкинут. А во-вторых, у этой девочки что, документы в полном порядке? Браслет-то у нее снимут и отдадут на полное сканирование, так всегда. Не только первый слой, там вскроются все ваши перепрошивки. И? Поставишь под удар свою великую миссию?
— Допустим, деньги у меня есть. Есть ли такие места, где ее смогут качественно подлатать и при этом не присматриваться к браслету?
Ллойд откашлялся. Некоторое время было тихо. Елари предположила, что Ллойд и Надин обмениваются информацией через браслеты.
— Скажи, что от меня, — подал голос Ллойд. — Но я все равно не понимаю, Надин…
— Чего?
— Она ведь — рядовой боец. Зачем вкидывать в нее свои…
— Она мне жизнь спасла, ясно? Не раз и, пожалуй, не два. Для меня такие вещи что-то да значат. А теперь скажи, сколько дать тебе, чтобы ты забыл обо всем?
— Насколько обо всём?
— Ты сюда не заходил, ничего не видел. И вообще, мы с тобой не встречались больше года.
Снова тишина. Обменивались информацией браслеты. А Елари, наконец, смогла открыть глаза.
Место было незнакомым. Не одно из помещений штаба, это уж точно. И на гостиницу не тянет. На стене голографические «живые обои» — маленький водопад где-то в тропиках, вода струится по черным камням. У противоположной стены — письменный стол. Елари вдруг поняла, что приподнимает голову, пытаясь разглядеть, что на нем.
Так, стоп. Если позвоночник так серьезно поврежден, то…
Господи!..
Пальцы рук, вытянутых вдоль тела, шевельнулись, и остатки тяжелого одурения вылетели из головы. Она — узорг. Ее тело восстанавливается быстрее и эффективнее человеческого. Какое-то жалкое повреждение позвоночника она уж точно давно зарастила, лежа на ровной поверхности. А поверхность была ровнехонькой и твердой. Надин, похоже, предпочитала жесткие матрасы.
— Ты чертовски добродушная женщина, Надин, — буквально пропел Ллойд. — Если вдруг захочешь попробовать какую-нибудь веселушку или расслабляшку — вообще любую! — просто позвони. Плюс один человек бесплатно.
— Спасибо, Ллойд. Тебе пора. И помни…
— Нет. Не «помни», Надин. «Забудь». Я уже свое имя с трудом вспоминаю, вот как я тебя люблю.
Он ушел. Двери мягко прогудели, сперва открывшись, а потом затворившись. Надин что-то буркнула, и послышался приглушенный отзвук от нажимаемых сенсорных клавиш — видимо, Надин ставила код на замок.
Елари пыталась соображать быстрее. Надин считает, что она парализована, хочет ее вылечить. Но Елари — узорг, и в больницу ей нельзя. Даже если все эти слухи об отлове оставшихся узоргов агентами правительства — ложь, все равно, здесь, на Чаппеле, зеленоглазых не жалуют. Сама Надин их ненавидит. Конец легенде, конец операции, конец… Конец всему.
Вырубить Надин? Или даже убить? Жалко. Надин ей действительно нравилась, они даже почти подружились. К тому же тело пока не в лучшей форме.
Елари пошевелила руками. Поняла, что лежит совершенно голая под простыней. Так… Ладно. Остается еще один вариант. Ломать комедию до тех пор, пока Надин все не подготовит, и уже тогда… Сбежать? Убить? Неважно, главное — не сейчас. Сейчас нужно просто ждать. Моргать и говорить полушепотом.
Звук открываемой двери. Шаги. Елари увидела печальное лицо Надин. Волосы она убрала в хвост, на щеке красовалась свежая царапина.
— Очнулась? — спросила Надин.
Елари моргнула в ответ.
— Слышала всё?
Опять моргнула, и на этот раз умудрилась выдавить слезу. Надин отвела взгляд.
— Не расстраивайся раньше времени. Ллойд никому не скажет, из наших пока никто не в курсе. Ты — моя, Элли.
На этот раз Елари моргнула непроизвольно. Таких странных интонаций в голосе Надин ей слышать не приходилось. Чем-то они напоминали интонации Ирцарио, в начале их «знакомства».