Усевшись, Лейст посмотрел перед собой. Мясо выглядело настоящим, как и овощи, и зелень в салате. Такими же настоящими казались омары.
— Знаю, о чем ты думаешь, — сказал Аргеной, сев напротив Лейста. — Объявлена война, и мои люди с риском для жизни добывают у наземников вкусную еду.
Лейст промолчал, не зная пока, куда свернет разговор. Получается, продукты действительно полностью натуральные. Нет, Лейст не осуждал. Он прекрасно понимал чем верх отличается от низа. Аргеной, питающийся сам и угощающий гостя синтетической баландой скорее вызвал бы у него презрение и желание покрутить пальцем у виска. Чем ты выше, тем больше у тебя привилегий, таков закон жизни. Иначе homosapiensне знали бы, ради чего им расти. Они ведь не узорги.
Не дождавшись от Лейста ничего предосудительного, Аргеной первым взял нож и вилку.
— Скоро это всё станет нашим, Виан. И ты, сражаясь под моим началом, получишь в итоге куда больше, чем тебе могло гарантировать бывшее правительство.
Лейст тоже взял приборы и отдал дань деликатесам. Старался не выглядеть ни равнодушным, ни жадно обжирающимся нищим, дорвавшимся до разносолов. Все молчали, и он решился высказаться, обозначить свою позицию:
— Я буду сражаться, но не из-за еды и теплой постели. После всех этих лет мне просто важно почувствовать, что я где-то нужен. Что я — не просто списанная за ненадобностью единица, изредка платящая налоги.
Лейст поднял взгляд от тарелки и обнаружил, что Аргеной смотрит на Вайну. Та слегка улыбалась, вертя в руках салфетку. К еде она пока не притронулась.
— Знаете, почему я хотела вас увидеть, Виан? — спросила она. — Вы — загадка. Поэтому, должно быть, вас многие не любят.
— Вайна, — негромко одернул ее Аргеной, но женщина и не моргнула в его сторону. Она обращалась к Лейсту.
— Для гинопосцев земля — это мечта. Твердая почва под ногами. Почва, которая прокормит, которая не подведет. А у вас был этот вожделенный клочок почвы, но вы бежали и присоединились к нам. Можете представить, что чувствуют теперь солдаты? Они думают: «А может, там не так уж хорошо?»
— Там и вправду не так уж хорошо, — ответил Лейст. — Но дело не в почве, к ней претензий нет. Если бы можно было возделывать свой сад и жить счастливо, я бы так и делал, но, к сожалению, наше правительство такой расклад не устраивает. Когда живешь в Триумвирате, ты каждый день должен задаваться вопросом: кто я? Человек, или ничтожество? Если человек — тебя раздавят и не заметят. А если ничтожество — будешь жить. Мне надоело быть ничтожеством, и я пришел туда, где ценят людей. Человека.
Говоря, Лейст понимал, что почти не произносит лжи. Аргеной симпатизировал ему куда больше, чем Ланс, этот дряхлый маразматик, день и ночь выдумывающий новые идиотские законы, единственной целью которых является осложнение жизни всем.
— Старо, как мир, — вмешался Аргеной. — У общества нет цели, у человека нет жизни.
— Что ж, теперь у них появилась цель, — пробормотал Лейст, взяв бокал с красным вином.
Смешок Аргеноя убедил его в том, что всё было сказано верно. Еще два бокала поднялись над столом.
— За победу, — сказал Аргеной. — И за то, чтобы новая жизнь Триумвирата оказалась счастливее прежней.
Он успел лишь пригубить вина, когда браслет на его запястье начал мерцать темно-красным. Аргеной помрачнел.
— Оставлю вас, — буркнул он и вышел из-за стола. Лишь когда дверь за ним закрылась, Лейст в полной мере осознал, что остался один на один с Вайной.
Та улыбнулась ему, будто прочитав мысли, и откинулась на спинку стула. Натянувшееся платье соблазнительно подчеркнуло грудь. Лейст отставил бокал, внутри у него всё заледенело.
Классика со времен библии. Муж играет слепого, женщина кидается на шею тому, кому тот доверяет… И тут не будет правильного выбора. Потому что муж послушает слово жены.
Но, похоже, с ним сейчас играли в другую игру. Во всяком случае — пока.
— Я не дура, Лейст, — заговорила Вайна совсем другим, резким тоном. — Ты ведь тоже прекрасно понимаешь, что такое космическая война. Когда всё закончится, дай бог, если хоть на одном из обуглившихся шариков можно будет худо-бедно дожить до смерти.
— Поэтому Аргеной строит особую стратегию…
— Аргеной — мудак.
Вилка, которой Лейст терзал кусок мяса на своей тарелке, замерла.
— Простите?..
— Ты не ослышался. Можешь встать и выйти, если твои религиозные чувства задеты. Я закрою глаза и сосчитаю до трех. Если ты всё еще будешь здесь, расценю это как приглашение продолжать.