Дигнус подавил истерический смешок. И всё? Это и есть невероятный план Хирта?! Поставить во главе узоргов свою марионетку без воли и голоса? Что же она сделает, когда получит корону? Попытается пискнуть, что помилует Хирта? Нет уж. Пока жив Дигнус Кольрин, этому не бывать.
«Приготовиться», — отправил он сообщение по цепи. Но охранники были готовы и без того.
Как только завершится коронация, Совет потеряет силу. Если новая принцесса захочет, она утвердит Совет в прежнем составе, но лишь после того, как выполнит первейший долг.
Елари остановилась перед Хиртом. Возвышалась над ним на целую голову. Они смотрели в глаза друг другу — быть может, просто, а может, между ними происходил безмолвный диалог через браслеты.
Вот Елари опустилась на одно колено. Её пальцы коснулись пола. Поза больше всего напоминала низкий старт. Да уж, Елари явно не из тех, кто рождается принцессами.
— Елари Квинти, — провозгласил Хирт, подняв корону. — Я нарекаю тебя принцессой народа узоргов и обязываю служить его интересам. Если эта ноша тяжела для тебя — отрекись сейчас.
Он выдержал паузу, в течение которой Елари не издала ни звука и не шевельнулась.
— Исполни свой долг, — со вздохом сказал Хирт и опустил корону на голову Елари.
— Пора! — сказал Дигнус, одновременно передав то же самое слово по цепи.
Четверо охранников перебежали зал. Двое схватили Хирта, бросили его на колени — он и не думал сопротивляться.
Третий охранник аккуратно помог подняться Елари, четвертый поднес ей тесак. Тот самый, которым была обезглавлена принцесса Иджави.
Дигнус усмехнулся. Ну что, великие стратеги, каков ваш следующий шаг?
В голове сделалось пусто. Сеть, объединяющая браслеты узоргов, вошла в резонанс с коллективным сознанием, и данные о верхушке власти обнулились. Дигнус был сейчас в тех же правах, что и любой другой узорг. Даже Хирт. Все стали равными, все замерли в растерянности. «Ковчег» заполнился тишиной, словно ватой.
В этой тишине принцесса выпрямила спину и приняла тесак. Во сейчас, сейчас она что-то скажет, попробует найти какой-то иной путь… Но она молчала.
Так же молча Хирт опустил голову.
— Иджави, — взялось откуда-то в тишине слово, облетело зал, растворилось, как молитва.
Принцесса сделала шаг вперед, остановилась сбоку от коленопреклоненного Хирта. Сжав рукоять тесака обеими руками, она подняла смертоносное оружие.
Глаза Дигнуса расширились, рот приоткрылся. Он понял, что за ловушку уготовил им Хирт: отсутствие ловушки. Дигнус проклял свою близорукость. Еще вчера он мог броситься на Елари, проткнуть её ножом, убить её лазером, пусть и поплатившись за это. Теперь было поздно. Новой принцессой стала та, что умудрилась отстраниться от узоргов, подобно Хирту. Вот она, эволюция. Вот её кривая усмешка.
Елари резко опустила тесак. Дигнус услышал собственный вскрик в тот момент, когда лезвие отделило голову от тела.
Сердце Хирта продолжало биться, и кровь хлестала из артерий. Охранники отступили, и его руки уперлись в пол.
Кого-то стошнило. Кто-то закричал. А Дигнус поймал себя на том, что пытается оттереть с манжеты несуществующее пятно.
Тело Хирта упало, поток крови начал иссякать.
— Поднимите его, — слабым, дрожащим голосом отдала принцесса первый приказ. — Поместите его в… В раствор. Немедленно!
Последнее слово она прокричала, надсажая голосовые связки, и рука её непроизвольно подняла тесак.
Дигнус увидел Айсини. Она повернулась к нему, и лицо её было таким же бледным и растерянным, как у него.
Он сделал шаг назад. Потом — еще и еще. Ноги слушались. Он мог идти — сам. Мог сам отдавать себе приказы. И Дигнус, развернувшись, побежал.
Он расталкивал узоргов, не видя их. Выбежав через второй выход, устремился к лифту. Система приняла код и считала данные с браслета. Кабина лифта сорвалась с места, понеслась с безумной скоростью по коммуникациям «Ковчега».
Когда двери лифта раскрылись, на Дигнуса почти упал Агмос.
— Что теперь будет? — лепетал тот. — Что с нами теперь будет?
Дигнус оттолкнул его и побежал по коридору. Агмос семенил следом, что-то лопоча. Утратил весь свой гонор, надо же.
В комнате управления «Квазаром» обнаружился Казон. Он хотел было что-то сказать, но, вглядевшись в лицо Дигнуса, промолчал.
— Он трахнул логику, — промолчал Дигнус. — А я трахну его. Вместе с его сучкой.