Подъ какими бы безчисленными формами не являлось государство, будь оно хотя самое популярное, все же, основанное въ сущности на принципѣ подчиненія капризамъ одного лица, она имѣетъ своимъ неизбѣжнымъ послѣдствіемъ ограниченіе или даже совершенное устраненіе частной иниціативы подданнаго, такъ какъ по необходимости только единичныя лица являются его представителями, а эти лица, уже въ силу того, что облечены властью и даже по самому смыслу слова «правительство» менѣе ограничены въ удовлетвореніи своихъ личныхъ потребностей и желаній, чѣмъ вся масса управляемыхъ ими индивидовъ.
Другія учрежденія, именно учрежденія съ религіозными цѣлями, на столько подчинили себѣ умы людей, что многіе даже изъ свободомыслящихъ историковъ вѣрили въ абсолютную невозможность для людей освободиться отъ ихъ вліянія. Дѣйствительно образъ Бога, который въ воображеніи народовъ царитъ въ небесахъ надъ всѣмъ міромъ, не такъ-то легко разрушить. И хотя религіозныя учрежденія въ послѣдовательномъ развитіи человѣчества появились послѣ политическихъ учрежденій и священники послѣ начальниковъ, и хотя дѣйствительность всегда предшествуетъ вымышленнымъ образамъ, однако то исключительное значеніе, которое придали этому обману, сдѣлало его родоначальникомъ всякой земной власти, и придали ему исключительный священный характеръ: люди обращаются къ верховной и таинственной силѣ «невѣдомаго Бога» со страхомъ и трепетомъ, который подавляетъ всякую самостоятельную мысль, всякую попытку критическаго отношенія къ ней.
Только обожаніе — вотъ единственное чувство, которое допускается священниками для вѣрующихъ.
Чтобы овладѣть самимъ собой, чтобы завоевать свое право на свободное мышленіе, человѣкъ независимый, будь онъ атеистомъ или еретикомъ — долженъ былъ напречь всю свою энергію, всѣ свои силы, и исторія разсказываетъ намъ, сколькихъ усилій стоило это ему въ мрачныя эпохи духовнаго владычества среднихъ вѣковъ. Теперь «богохульство» не считается уже тягчайшимъ изъ преступленій, но въ умахъ безчисленныхъ массъ народа еще далеко не разсѣяны суевѣрія, вкоренявшіеся вѣками.
И они продолжаютъ существовать, измѣняясь и приноравливаясь ежедневно къ измѣнившимся условіямъ и уступая все болѣе и болѣе выводамъ науки, къ которой тѣмъ не менѣе имѣютъ смѣлость относиться съ видимымъ презрѣніемъ и отвращеніемъ. И эти измѣненія, представляющія хитрую смѣсь старой лжи съ новыми истинами, лишь помогаютъ Церкви и вообще всѣмъ религіознымъ учрежденіямъ удерживать свою власть надъ умами и управлять совѣстью вѣрующихъ. Пусть мыслящіе люди никогда не забываютъ, что враги ихъ являются одновременно, въ силу уже своего существованія и положенія, также врагами всякихъ свободъ. Всѣ автократы сошлись на необходимости сдѣлать религію краеугольнымъ камнемъ своего храма. И лишь народный Самсонъ будетъ въ состояніи потрясти колонны его!
А что сказать о нашихъ юридическихъ учрежденіяхъ? Ихъ представители подобно священникамъ любятъ считать себя непогрѣшимыми, и даже единодушному общественному мнѣнію не всегда удается вырвать изъ ихъ рукъ и оправдать несправедливо осужденнаго человѣка. Представители власти ненавидятъ и боятся выпущеннаго изъ тюрьмы человѣка, который можетъ бросить справедливо въ лицо ихъ обвиненія въ своей разбитой, благодаря ихъ жестокости, жизни, за тотъ гнетъ общественнаго презрѣнія, который они наложили на него. Безъ сомнѣнія, они не претендуютъ быть представителями божества, но развѣ судъ — абстрактное понятіе справедливости, — не символизируется изображеніемъ богини, статуи которой возвышаются во всѣхъ дворцахъ? Но подобно прежнимъ абсолютнымъ властелинамъ и магистратъ въ наше время не представляется уже такой недостижимой особой. Теперь они произносятъ свои приговоры отъ имени народа, но подъ предлогомъ защиты общественной нравственности, они тѣмъ не менѣе обладаютъ возможностью быть жестокими, приговаривать невинныхъ къ каторгѣ и оправдывать преступника, если онъ занимаетъ высокое положеніе въ обществѣ. Въ его рукахъ мечъ закона и ключи тюрьмы: онъ можетъ и любитъ мучить еще не осужденнаго морально и физически предварительнымъ заключеніемъ, угрозами и предательскими обѣщаніями обвинителя, такъ называемаго судебнаго «слѣдователя»: онъ воздвигаетъ гильотины и изобрѣтаетъ орудія пытки; онъ воспитываетъ цѣлый штатъ полицейскихъ и шпіоновъ, агентовъ нравовъ — и изъ ихъ представителей во имя «защиты общества» образуется тотъ отвратительный міръ низкой, грубой мести и насилія, который представляютъ собой эти учрежденія.