— Разгильдяи, — ворчал старик, через три минуты выдравшись из зарослей шиповника и молоденьких елей. И тотчас же Артемич упал. Но не оттого, что его скрутили, либо пустили пулю. Нет, выстрелы послышались там, далеко за стеной. Просто привычка сработала…
Артемич приподнялся, затравлено огляделся, подтянул автомат. К нему уже бежали — чуть ли не рота, все в шинелях с красными погонами.
— Я свой, свой! — заорал что есть сил старик. — Сбило меня со стены.
— На нас, мля, напали! — выкрикнул он на пределе мощности легких.
— На стены! — кричал кто-то. Молодые ребята с карабинами пробежали мимо, остановились только двое.
— Стоять! — дружелюбно сказал один из курсантов.
— Ты, дедуль, откуда свалился? — поддержал второй.
— Ногу я повредил, сынки, — тут же включился в разговор Артемич. — А нужен мне начальник Московского военного округа, генерал-полковник Валерианов. У меня важная информация.
— Ружье-то сдай, — предложил один.
— Конечно, — кивнул старый наладчик.
Три выстрела почти не слышны в общем шуме. Дежурный офицер отвернулся только на секунду — но для него эта секунда стала последней в жизни.
— Простите, сынки, — прошептал Артемич и побежал, через кусты, напрямую, к знамени, к бело-желто-зеленому дому с громадным куполом.
Его, конечно, сразу заметили. Вообще-то, как раз вот для таких ситуаций территория Кремля была разбита на сектора, попасть из одного сектора в другой — дело непростое. Да вот только Артемич (откуда только силы взялись?) сумел таки перевалить через четырехметровый каменный забор — и в колючей проволоке не запутался.
— Ох, спасибо, Боженька, — простонал старый наладчик.
К нему бежали — Артемич остановил их огнем, проскочил чуть ли не по спинам. Вперед! Врешь, не возьмешь! Выкуси!
— Что, целку потеряли? — крикнул Артемич, пустил длинную очередь — и снова — вперед, вперед…
Ворвался в холод, под сень золотых стен и дубовых дверей. Не заперто. Коридор. Вперед. Вперед. Вперед.
Попали. И не раз. Самодельный аммонал от пули плохо взрывается. Проверено. Тут температура нужна за тысячу градусов. Где они могут быть, черти? Так и патроны кончатся. На бегу подобрал подсумок одного из убитых. Два магазина всего… Еще раз попали. И еще раз. И еще. Семь пуль уже — четыре в живот, три в грудь… Хорошо, что не в голову. Бережет боженька старика. Всю жизнь для этого дня берег — и сейчас бережет. Не было такого, чтобы русский мужик свое не взял! Или не огреб — в крайнем случае.
— Где ж вы, сволочи! Сколько наших, сколько своих ребят положили… и еще положить хотите! Вота вам, выкуси!
Ноги, мля, уже перебиты. Но идут, идут еще. Сколько раз уже попали? А что же смертушка не идет?
Толпа целая бежит. Не прорваться. Все, отбегался! Жалко, конечно… Еще двое упали — но эти не в форме, а в костюмах, с пистолетами… Еще одна пуля — в шею. Артемич ввалился в широкие тяжелые ворота — прямо в Малый зал. Туда, куда нужно. Охранники кулями упали около ног старика.
Одного взгляда было достаточно.
Проскользнул. Прошел. Пробился.
— От вам, сволочи, — сипло, пробитым горлом, сильно нажимая на "о" сказал Артемич свою первую и последнюю фразу в большой политике. И дернул кольца обоих взрывателей.
13
Переговорщики пришли, как и обещал Иван. Но это случилось уже зимой, через три года, в лютую январскую стужу.
— И охота им только, — проворчал Мастиф, нахлобучивая ушанку, закидывая за спину автомат. Он устал — с самого утра пилил и колол дрова, а тут еще правительственная делегация. Правильно Кощей предложил — перестрелять их сразу, чтобы не баламутили. Но пять минут можно уделить. Не так уж важно…А, по правде, конечно, надо было отдать приказ… Не хера им людей смущать… Охота только им…
Охота — не охота, а надо. Закрутились железные зубья новой государственной машины. Вопросы ставятся, резолюции и решения подписываются, выполнять их надо. Хоть и страшно, жутко страшно. Ведь не человек впереди. Зверь, настоящий, бешенный пес, с цепи сорвался. Откуда такие берутся? Как они вообще появляются? И не только в Судуйской области. Много и слишком часто народишко стал "Новую власть" с оружием в руках встречать. Стали спрашивать — кто такие, зачем пришли, что надо? Разжирели мужички, наплодили сыновей, нахапали земли задарма — амбары от зерна ломятся, а простые люди в столице на голодном пайке сидят. Ведь сколько гнобили, сколько перестреляли, сколько изничтожили — и снова кулацкая гнида голову поднимает, не хочет жить как все, как нормальные люди. Хотят сами быть хозяевами, никого не слушают, хозяйства поднимают — на тысячи гектар. И Мастиф этот — как кость поперек горла. Ни вздохнуть, ни пернуть. За восемь тысяч километров, от границы до границы России знают об этом страшном явлении…
Мастиф.
Его именем прикрываются, им пугают военных, к нему идут на поклон, просят о дружбе и помощи.
Никому не отказывает Мастиф. Всех принимает. Всех учит — как можно жить с лопатой в одной руке, и топором — во второй. Возвращаются такие ходоки в родные места — и занимается буча. Военных и милицию уничтожают, все местное начальство к стенке ставят, одной общиной жить начинают. Сунешься — себе дороже окажется. Российская народная мафия, едри ее за корень…
Попытки привести ситуацию в надлежащее положение давали резко отрицательный результат. Малыми силами справиться с Мастифом не удалось. Полковая экспедиция, предполагающая «разведку боем» — была вырезана той же ночью, как оказалась в Судуйской области. Группа спецназа, куда входили и краповые береты, и бойцы из "Штурма", "Грома" и "Молнии" продержалась чуть дольше — они были уничтожены преступной группировкой Мастифа на следующий день после прибытия на место. Командующий войсками специального назначения сначала рассмеялся на эту новость. Но потом стало не до смеха. То, что случилось с регулярными войсками, с тремя воздушно-десантными дивизиями… Тут уже никто не смеялся. Тем более что генеральный секретариат тоже понес потери. В том, что посланный смертник пришел от Мастифа — почти никто не сомневался.
Но после уничтожения практически всей верхушки «Новой власти» стало совсем не до Мастифа. «Погоны» сцепились с «дипломатами», равновесие рухнуло, стрельба, которую учинили двадцать с лишним тысяч десантников — продолжалась почти два года.
Прежде чем отправлять парламентеров в Судуй, была создана группа психологов и аналитиков, которые довольно точно рассчитали возрастной и численный состав переговорщиков, род их занятий. Никаких легенд, наизусть заучивались только отдельные кодовые фразы, важно было только договориться о ненападении — словно речь шла о переговорах с иностранной державой.
Их было всего семеро. Четыре женщины и трое мужчин. Никакой охраны, никаких ультиматумов. Устная договоренность, а бумаги пусть сам Мастиф составляет — такой трюк срабатывал уже не раз. Такая фишка, как говорил один из аналитиков, прошла даже с Нестором Махно, знаменитым «батькой». А потом, когда Новая власть «обрастет мясом», «подкачает мышцы» — можно будет тихо и мирно ликвидировать Мастифа. С такими громко нельзя… таких надо «по-тихому».
Мастиф сам назначил встречу — это было одним из условий переговоров. Они встретились на бывшей площади Революции, прямо посреди дороги. Немногочисленные прохожие с бадьями и санками старательно обходили большой костер, который развели «волкодавы». Александр сидел один, тянул руки к жаркому пламени, щурился, и думал о своем. Он подготовился к встрече. Понимал, что на этот раз пришлют женщин, будут не приказывать-требовать, а просить… Проходили, знаем. Отдашь палец — отрубят всю руку. Хотя, может быть, удастся договориться. Может, ему место предложат? В правительстве. Или губернаторство… Вот ведь! Плевал он на все правительства и губернаторов. Ему бы еще годик выиграть. Или два… Оборзело государство. В столицу теперь пройти — десять блокпостов миновать надо. Кремль тремя кругами солдатни окружили.
Эх, было бы на самом деле царство небесное и адское; существовали бы бог и дьявол! Если бы это все было, то после смерти Александр посмотрел бы в глаза этим товарищам. Что одному, что второму:
— Что ж вы, суки, делаете? — спросил бы он.
Да только боги теперь по улицам разгуливают, на глупые вопросы не отвечают.