«Если завтра в поход», как бы заявила женская бригада бетонщиц, можете быть уверены в нас, ребята. Сможем заменить вас, довести строительство завода до конца!
Под Новый год она стала называться бригадой Вали Неверовой.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В Комсомольск из крайкома передали радиограмму о бедственном положении недалекого — если бы не хребты Сихотэ-Алиня! — орочского поселка Уська. Предлагалось срочно изыскать средства переброски в поселок продовольствия и горючего по перевалам — со стороны моря велики заносы и завалы, тракторно-санный поезд из Совгавани застрял окончательно.
Однорукий Афоня Бельды вызвался повести караван, стали собирать продукты по баракам, готовить собачью упряжку. Об орочах — что это за люди такие? — знали немного, скупые слова радиограммы тоже мало что объясняли.
Решили сложить в нарты всего понемногу — и книги, и теплую одежду, и патефон, и медикаменты. В разгар сборов пришла вторая радиограмма, торопили. Оставалось одно: посылать на поиски поселка самолет.
Машину, законсервированную до лета, выкатили из ангара, поставили на лыжи. Оказалось, что кроме пилота она не сможет взять на борт ни одного человека — все пространство маленькой кабины заняли тюки и ящики с продовольствием, канистры с керосином. С картой в планшете в незнакомый угол Хабаровского края полетел Неверов — самый опытный учлет.
Он летел в морозной кабине, обрастая инеем, над хребтами и пропастями, над заснеженной тайгой, разыскивая внизу речку Тумнин, почти вслепую: в ложбинах и поверх марей лежал холодный туман.
Иногда его губы трогала улыбка: вспоминал свою первую машину, воспарившую над Волгой в Камышине, рванувшуюся в небо во всю мощь мотора — красного резинового жгута, вымоченного перед тем в мыльной воде для придания особой прочности и эластичности. Вспоминал нестерпимые слезы, когда меткая рогатка сбила обтянутую папиросной бумагой птицу, прервала полет.
Ладонями, локтями, спиной ощущал он прочность и надежность аэроплана, ровное биение цилиндров двигателя. Где ты, Камышин, видишь ли?
Чуть слышно попискивал в наушниках Комсомольск — на связи были механик Илья Саввич Черкасов и Валя, жена. Через два часа полета показалась кромка Татарского пролива, повернул на юг вдоль нее, отыскивая Совгавань и устье Тумнина. Оттуда — назад, на запад, на малой высоте, по ориентиру, пока не показались на пологом берегу бревенчатые дома и приземистые юрты.
Был самолет в точности похож на рисунок учителя на стене школы! С ревом опустился он на лед реки и замер напротив поселка. И тогда люди высыпали из своих жилищ. Николай Сидорцев и его жена, председатель сельсовета Акунка и старик Батум — все, у кого достало сил, все плясали вокруг Неверова, тащили наверх ящики с едой и подарками. Потом был общий ужин в школе, осветились впервые за долгие дни ее окна, пел на столе патефон.
А утром, перед прощанием, пригласил пилот желающих орочей прокатиться на крылатой машине.
Всего несколько храбрецов отважились забраться в самолет. Был среди них старик Батум и его внук Тончи. Легко разбежалась по льду машина и поднялась с орочами в небо. И впервые увидели лесные люди свой поселок с высоты. Увидели кедры, похожие сверху на мохнатых золотых медведей, увидели дальние сопки, белую равнину моря на горизонте, увидели, что родная земля велика, гораздо больше, чем им казалось раньше. Смеялся пилот, наклоняя машину в вираж, и тогда узнавал Тончи в окошке, далеко внизу, маленькую фигурку человека с поднятой рукой — своего учителя Николая Павловича…
Глава четвертая
ЛИНИЯ ФРОНТА. 1941.
1.
Линия фронта была спокойна — внизу, по ложбине, вилась речка, ее латунная рябь слепила глаза, белела на пригорке старая колокольня, ясная погода позволяла разглядеть: штукатурка на одной из стен обрушилась и просвечивала темная кирпичная кладка. Если прищуриться, видна изломанная ниточка траншей, вполне безобидная отсюда, с высоты две тысячи метров.
Звено новых, еще мало знакомых немцам пикирующих бомбардировщиков ПЕ-2 стартовало на рассвете с полевого аэродрома. Первым пошел на взлет командир. Стартер дал вторую отмашку флажком и машина политрука, военкома АЭ Павла Сергеевича Неверова, разбрызгивая лужицы, устремилась вперед. Командир звена и его ведомый сделали на небольшой высоте два круга, поджидая, пока к ним присоединяться остальные бомбардировщики.