В Нагасаки он с месяц жил на берегу живописной бухты, один в старинном домике под черепичной крышей и с террасой, выходящей на море, неподалеку от католического собора Оура (так себе церквушка, разве что вся в пальмах и подстриженных кустах). Бухту окружали волнистые зеленые сопки и островки, стоял февраль, не верилось, что рядом — снежная Россия, каждое утро на террасе, в глиняном кувшинчике, появлялся свежий букетик цветов, вроде подснежников, но духовитее.
И так же незаметно появлялся каждое утро щуплый человечек по имени Таро, хозяин дома, переселившийся на время пребывания здесь русского гостя к своей сестре в другой район города. Если бы не Таро — сгорбленно-услужливый, в темном старом кимоно — Митька бы свихнулся: не с кем было слова перемолвить. Таро же говорил по-русски.
По этой причине сразу и остро Баяндин заподозрил в нем соглядатая из японской разведки — не могли же оставить его здесь без присмотра?
Но чем больше принюхивался он к хозяину домика, тем больше успокаивался. Таро был стар, нелюбопытен, он окучивал и поливал свои грядки в маленьком палисаднике и торопился незаметно исчезнуть — задерживался разве что по митькиной просьбе. Убедительно для Митьки было и то, что хозяин домика вовсе не скрывал знание русского языка, наоборот — сам объяснил, что когда-то владел прачечной во Владивостоке, обслуживал торговый дом Чуркиных.
На паях с сестрой Таро держал в бухте маленький заводик по производству сакэ — убыточное дело — поскольку к началу войны с американцами по всему побережью расплодились современные винокуренные предприятия, снабжавшие армию и производившие сакэ декалитрами в металлических баках, то, по мнению Таро, было кощунством.
Японец возбуждал любопытство.
Желая окончательно убедиться, с кем он имеет дело — соглядатаем или вправду виноделом — Баяндин невзначай попросил показать ему этот самый заводик. И Таро с удовольствием согласился.
Он привел Митьку к дощатому полутораэтажному бараку с подвалом, в котором на подставках полулежали конические бочки из белого кедра, в них и приготовлялся напиток по лучшему методу, принятому в эпоху Эдо, восходящую к началу семнадцатого столетия. В подвале было холодно и сумрачно, ему поклонилась пожилая женщина — неотличимая от Таро, если бы не узел седоватых волос на затылке — то же кимоно, та же морщинистая кожа на усохшем лице.
Из ее рук он принял фарфоровый кувшинчик и, не желая обижать хозяев, пригубил сакэ. Напиток показался ему куда приятней, чем на корабле, наверное, потому что в кувшинчике позванивали кристаллики льда, рисовое вино было холодным и резким на вкус. Он не сразу ощутил крепость, да и чашечка, поданная ему, была маленькая, неказистая, с наперсток.
Извинившись перед гостем, Таро принялся вместе с сестрой варить в чане свежую порцию риса для сакэ. Потягивая напиток, Митька разглядывал подвал — деревянную давильню с противовесом, лотки для просушки сваренного риса, фильтровальную бочку. Стоял здесь густой дрожжевой запах — но не русский, пивной закваски, а чужой — с кислинкой.
Недоумевая — как это понимать, что его надолго бросили, позабыли в этом городе — Баяндин стал по утрам наведываться от безделья в подвал Таро.
Сакэ с каждым днем казался ему все милее.
Алкоголь, которого счастливо избегал он и дома, и в Германии, сивушный дух коего не терпел сызмальства, здесь, в игрушечной Японии, нашел-таки лазейку в его здоровое нутро. Проник, притворившись кисло-сладким бальзамом, спутником мудрости, как говорил Таро.
— Его букет напоминает мадеру и херес. С древних времен мы ценим его особую нежность, подобную ласке женщины.
Сестра Таро улыбалась и кивала головой.
— Когда-нибудь, Митя-сан, я поведу вас на церемонию бракосочетания. Вы увидите, как юные японцы, жених и невеста, пьют сакэ из одной чаши. Достоинства нашего напитка несравненны, в нем — вкус и аромат Востока. Особенно хорош сакэ свежий, его нужно пить как можно скорее.
Баяндин принимал «наперсток» и соглашался:
— Распаляет. Лей еще…
— Сакэ нужно пить осторожно, — усмехался Таро, но нацеживал. — Один из наших богов был изгнан с неба, ибо, чрезмерно напившись, стал буйствовать. Вам же нужно быть осмотрительным, уважаемый Митя-сан…