Толя потом докладывал.
— Молчит, и все тут. Идет рядом, как глухонемой. Нудно ему здесь — вот что. Отстукало пол пятого — извинился и смылся. А я перед ним соловьем! Фразу не дал закончить…
— Не вошел во вкус, — утешал Толю бригадир.
— У него вкус другой, Сережа. Тряпье.
— Глупости. Он сирота, — качал головой Неверов.
В бригаде давно отладился приятельский порядок: вместе на работу, вместе с работы. Вместе на футбол или в кино. Жили все, за вычетом бригадира, в одной комнате. Вскоре после появления Горошка собрались на речку Усманку порыбачить. Однако в пятницу, накануне поездки, Федя объявил, что у него завтра «туговато со временем». Поехали рыбачить без ученика.
— Нашли ради кого стараться, — негодовал вслух Катков. — Министр, понимаешь, туговато со временем…
— Похоже — сбрехнул, — соглашался Греков. — И в театр на той неделе отказался.
В понедельник, выждав пару часов после окончания смены, Неверов постучался в федину квартиру. Горошка дома не оказалось. Соседка привела в угловую комнату. Здесь на диване, под пледом, лежала, астматически дыша, пожилая женщина. Сергей назвал себя. Хозяйка велела отвернуться — набросила халат, засуетилась, стала доставать из буфета сахар, чашки, включила электроплитку.
— Вы не беспокойтесь, — сказал Неверов. — Сыт я, на минутку забежал. Федя-то где?
— Где ж ему быть, на заводе.
Сергей поглядел на часы. Шел восьмой. Смена закончилась в четыре.
— А скоро придет?
— Да вы что, не знаете? Как всегда, часов в десять, а то и позже. Ваше дело такое, рабочее…
— Ладно, зайду в другой раз, — сказал Неверов.
2.
Он тоже, как и Горошек, пришел на завод в пятнадцать лет.
Такие обстоятельства сложились.
Вырос Сережа в семье Кочетовкиных, можно даже сказать — был сыном Ивана Семеновича и Зои Дмитриевны, если бы не одно: он носил другую фамилию.
Ту самую, что была написана синим химическим карандашом на фанерной дощечке, а дощечка болталась поверх пальто мальчишки, когда Иван Семенович впервые увидел его.
Зоя Дмитриевна много раз за минувшие годы просила мужа усыновить Сережу по всем правилам закона, но Иван Семенович противился.
— Пацан помнит, что он Неверов. Память дело хитрое, Зоя. Пусть помнит! А батей он меня и так зовет, тебя — матерью. Чего же еще?
Семья Кочетовкиных на заводе — семья уважаемая. Еще со времен войны трудится она в механическом цехе, муж — у станка, жена — кладовщицей. А потом и приемный сын потянулся к токарному делу, едва семилетку закончил…
Первое обстоятельство к тому — потрепанная брошюра выпуска 1944 года, найденная Сережей в ящике домашнего письменного стола. Называлась она «Победит».
Сережа не сразу понял, что означает название. Кто победит, кого?
Мальчишка начал с любопытством перелистывать пожелтевшую книжечку, отпечатанную на оберточной бумаге, и вдруг наткнулся на фамилию Кочетовкина. Брошюра рассказывала о бате — почему же он никогда о ней не упоминал?
Впервые узнал Сережа, что Иван Семенович, уйдя добровольцем на фронт, был тяжело ранен в ногу (а Сережа думал — ревматизм) и после госпиталя вернулся на завод, уже на Урал. Делал тогда завод снаряды и затворы для автоматов ППШ. Старались, писала брошюра, увеличить выпуск нужной фронту продукции, искали возможность повысить скорость резания металла.
Фронтовик Кочетовкин одним из первых взялся за скорость. Работать ему приходилось трудновато — после операции нога плохо сгибалась, плотники сколотили для Ивана Семеновича подставку, чтобы он не так уставал за станком. Кочетовкин начал с того, что попробовал увеличить количество оборотов шпинделя. Но скоро убедился, что резцы с пластинками из быстрорежущей стали не выдерживают повышения скоростей, сгорают. Когда-то, в первые годы индустриализации, быстрорежущая сталь свое дело сделала. Теперь нужны были другие скорости. На смену пришел созданный советскими учеными и технологами особо твердый сплав «победит».
На «победите» в начале войны работали уже передовые заводы и лучшие станочники страны. И успешнее всех — легендарный ударник фронтовых лет Николай Чикирев на станкозаводе имени Серго Орджоникидзе в Москве.
В конце 1942 года Кочетовкин попросил отпуск. Директор завода не сразу понял, о чем толкует токарь, люди совсем позабыли об отпусках.
— Отдохнуть? Ну конечно, — директор вспомнил о ранении Кочетовкина. — Как же я сам… Поезжай, поезжай. Давай подпишу заявление. Путевка нужна?
— Не требуется.