— Заткнись! — крикнул Горошек.
— Ага, ты на меня уже кричишь. За это полагается. Слегка, по-отечески, но полагается, — и он шагнул к Феде.
Компания из Кольцовского сквера никогда не переживала такого позора. Авторитет и второразрядник не успел размахнуться и покарать гитариста, как его рука была перехвачена, завернута назад, и через секунду Шнобель лежал на траве. Он тут же вскочил и бросился на маленького Неверова. Этот жлоб в парусиновых брюках и рублевой тенниске сейчас получит урок! Недостаток информации подвел Шнобеля — откуда он мог знать, что перед ним бывший солдат-десантник? Еще раз мягко уложив джаз-ударника на влажную, пачкающую фирменные вещи траву, Неверов предложил ему отправиться в обратном направлении, следом за остальными музыкантами, которые уже отошли на некоторое расстояние.
В дверях Сергей обернулся и, пропустив Горошка вперед, сказал отряхивающемуся Шнобелю:
— Федора к себе больше не таскай.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Никакой неловкости не возникло, никаких тяжелых пауз.
Неверов уселся на диван и попросил Горошка сыграть что-нибудь.
— Правда, Феденька, — сказала тетка. — И я давно твоей гитары не слышала. Устает он на работе, — объяснила она бригадиру, — не до музыки. Сыграй «Баркаролу», только потихоньку. И после шнобелевских обрыдлых вечеров впервые отвел Федя душу. Следом за «Баркаролой» Листа сыграл он для Сергея Павловича и «Фанданго» Родриго, и «Ноктюрн» Бриттена, а затем напевную, с переборами, с балалаечными синкопами фантазию на русские темы, потом пошли старинные романсы.
— Способный ты человек, — сказал Неверов. — Не специалист я, но чувствую — будет из тебя настоящий музыкант.
— Шлифовщик из меня будет, — криво улыбнулся Горошек.
— И это точно. Такие две профессии! Позавидуешь.
— Две сразу не бывает…
— А Бородин, Феденька? — подала голос тетка. — А Чехов?
— Ты еще Ломоносова вспомни, — буркнул Горошек, поглаживая гитару.
— Чтоб не забыть, — сказал Неверов. — Зачем я тебя разыскал сегодня? Задание есть — закончить музыкальную школу.
— Бросить завод?
— Учиться можно и заочно. Два года осталось?
— Два, — смущенно ответил Федя, удивленный такой осведомленностью. — Только запустил я, не потяну. Не примут.
— Хочешь, мы бригадой сходим в школу, объясним, что задание — от всего завода, рабочее?
— Не пойму я…
— Погоди, объясню. Ты сперва коллекцию свою покажи.
— И про нее знаете?
И Федя притащил Неверову свое сокровище — собранные за несколько лет магнитофонные записи и пластинки. Были здесь и классические вещи, и джазовые, были диски вокально-инструментальных ансамблей.
— Подходяще, — сказал Неверов.
То, что он затем рассказал, удивило Горошка. Оказывается, большая группа ученых в стране ведет исследование условий, способствующих росту производительности труда в промышленности. По их рекомендации создаются новые станки («вроде нашего, многооперационного»), меняются методы работы, совершенствуются приемы. Проведен и анализ воздействия, влияния на производительность условий, в которых находится человек. Так вот, даже цвет стен в цехах может влиять на эффективность («заметил — многие цеха у нас светлые?»). Помогает работать и зелень за окном, и цветы в заводском дворе. Но самым сильным воздействием обладает музыка.
— На производительность?
— Именно! Есть даже расчеты, выраженные в процентах. Но дело не только в процентах…
— Любит человек музыку, слушает ее — уже хорошо, — сказала тетя. — Правильно?
— Это я и хотел сказать. Сможешь сделать, чтобы музыка звучала в нашем цехе? А, Федя?
— Я? Я бы попробовал. Но как? Что я могу?
— Заводской комитет комсомола выделяет нам магнитофон и проигрыватель, динамики. Аппаратура хорошая, новая. В случайные руки отдавать ее нельзя. Нужен человек, понимающий толк в музыке. Я и предложил тебя.
Неверов достал из кармана несколько газетных вырезок.
— Вот кое-что. По теме нашего разговора. Почитай… Теперь понял, почему это рабочее задание — получить музыкальное образование?
Неверов давно ушел, а в фединой комнате все горела настольная лампа. Горошек перебирал свои ноты, пластинки, перечитывал принесенные бригадиром статьи. Потом погасил свет, но не спалось. Раза два вставал, нащупывал будильник, подбегал к окну — поглядеть на циферблат.
Впервые хотелось, чтобы скорее наступало утро — время идти на работу…