— А как с вами толковать? Логика вас не берет. Объясни мне популярно, почему бригада идет всем напоперек? Какая шлея вам под хвост? Капризничаете тут…
— Могу и объяснить, — ответил Неверов. — Только лучше пусть сам начальник нас спросит.
— Некогда ему с каждой бригадой канителиться.
— Ну так передавай, что по нашему участку в январе и феврале все было в ажуре. Каждый человек выполнил норму.
— А на первом участке, — сказал Вадим, — подвал затопило. Не слыхали? Надо им плечо подставить? Где ваша солидарность, рабочее товарищество?
— Соболева цитируешь…
— А хоть бы его! Начальник днем и ночью мозги ломает, все о перевыполнении плана, а вы…
— А мы против перевыполнения, — сказал Неверов.
— Как, как? Повтори? Это что-то новое.
— Против. План должен выполняться на сто. Иначе это не план, а так. Если его за здорово живешь можно перевыполнить, значит, занижен.
— Ну ты демагог, Неверов! Не будешь брать обязательство?
— Не буду.
— Доиграешься…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вот и доигрался, подумал Сережа, поеживаясь под пристальным прищуром Дмитрия Илларионовича. Сейчас начнется.
Он приготовился к обороне.
Начальник СУ не торопился, словно наслаждаясь замешательством парня. Раскурил папиросу, сложил и спрятал в нижний ящик стола план-карту города, переложил с места на место бумаги на столе. Кивком пригласил Неверова сесть.
Сережа отрицательно мотнул головой. В воздухе повисла враждебность.
— Нравится мне твой характер, — сказал Соболев и улыбнулся, показав крупные зубы. — Кусаешься. Знаешь, зачем я тебя попросил остаться?
Еще бы не знать.
— Скажи, отца твоего Павлом Сергеевичем величали?
Соболев увидел, как побледнел Неверов.
— Павлом. Сергеевичем. А что?
— Летал?
— Да-а, авиатор…
— То-то я гляжу — знакомо мне твое лицо!
— Вы знали отца?
Соболев вышел из-за стола, обнял Неверова за плечи, усадил на диван, сел рядом.
— Успокойся. Что ты? Успокойся.
— Я всю жизнь… Он без вести пропал, Дмитрий Илларионович, в самом начале, в сорок первом…
— Дальневосточник?
Сережа, поколебавшись секунду, кивнул.
— Точно! — сказал Соболев. — Бывает же такое! И ростом с тебя, и глаза — ну те же, и волосы светловатые, этот хохолок. Неверов, политрук Неверов! Как же я запамятовал!
— Что с ним?
— Не вернулся? Так… Не знаю, Сережа, свела нас судьба ненадолго — это точно. В одной эскадрилье свела, он летал, я в аэродромной команде.
— У меня фотография есть, я покажу — а вдруг не он?
— Он. Тех лет фото?
— Военное, может и вы где рядом? Я сейчас сбегаю.
— Погоди. Успеем… Месяца три воевали мы с Пашей… Так его в эскадрилье звали, Паша… В августе я в госпиталь угодил, лечился, ну и другая часть. Но Пашу на всю жизнь запомнил. Лихой у тебя отец был.
— Лихой, Дмитрий Илларионович?
— Рисковый, говорили в эскадрилье. Значит, погиб?
— Пропал без вести…
— Война проклятая. А мать, пашина жена?
Зазвенел резко телефонный звонок, и Сережа вздрогнул.
— Знаешь что? — сказал Соболев. — Ты с фотографией прямо ко мне домой вечером. Тут поговорить не дадут. Ладно? Все, что знаю, расскажу…
— Спасибо, Дмитрий Илларионович.
— За что же? Ну, давай лапу.
Сережа снизу заглянул в глаза начальнику СУ.
— Повезло мне, что нашел вас.
— Чудачок, это я тебя нашел.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Парторг строительного управления Николай Николаевич Пекшин появился у начальника СУ к концу рабочего дня.
— Свободны?
— Для тебя — всегда. И брось наконец меня на «вы» называть. Заходи.
Избрали Пекшина накануне Нового года, до этого работал он в Амурске, городе-спутнике Комсомольска-на-Амуре, в парткоме целлюлозного комбината. Соболев встречался с ним, кажется, пару раз на активах и конференциях, но в памяти Пекшин почти не задержался — мешковатый, со щеточкой бесцветных усов, в старомодном наваченном костюме, он, на взгляд Дмитрия Илларионовича, и сам был бесцветным. В горкоме о нем говорили, как о человеке исполнительном.
Прежде чем голосовать, Соболев навел кое-какие справки через своих людей в Амурске, и его личный вывод подтвердился: скромная по всем статьям личность. Функционер, душевно преданный бумаге. Конечно, хотелось видеть на этом посту помощника и друга, он пробовал в горкоме предварительно обкатать другую кандидатуру (Вадим Ивлев, мастер участка, молод, энергичен, только из комсомола), но в горкоме имели свое мнение. Соболев «снял» вопрос. Пусть будет Пекшин.