Году в двадцатом, преследуя разрозненные остатки рассыпавшихся по тайге белогвардейцев, добрались в Уську, главный поселок орочей, красные партизаны одного из отрядов Сергея Лазо. Орочи дали приют красным партизанам, внимательно выслушали их рассказы о гражданской войне, стали свидетелями того, как спешно снялась с рейда на реке американская шхуна и, бросив склады, навсегда отбыла от наших берегов.
По душе пришлись орочам русские люди с красными бантами, особенно командир, который говорил вещи удивительные: что проведут со временем в Уську белый электрический свет, снесут яранги и построят каменные дома, школу и больницу. Орочи кивали головами, но не верили. В знак высшего расположения старейшины племени поднесли партизанам самый ценный подарок — блюдо лакомства, блюдо оленьего сала. Олени в тот год в тайге и тундре были худыми. Блюдо сала — большой, большой труд охотников…
А ведь стали сбываться обещания партизан! После гражданской войны организовала Советская власть в Уське кооператив охотников, построила хлебопекарню, открыла магазин. Супруги Сидорцевы были первыми учителями, которых послала Советская власть к лесным людям…
Ветер дул в спину и тамтыга ходко скользила на север, неся семью учителя вверх по могучему Тумнину.
Справа тянулись пологие базальтовые горы, поросшие маньчжурским ясенем и березами. Берег утопал в тальниках. Слева начинали зеленеть на пойменных террасах лиственницы. Вспыхивали, отражая солнце, лужицы и старицы. Широкий водный простор открылся глазам путников. Покто негромко напевал себе под нос, налегал на весла.
— Отвезешь нас — домой вернешься? — спрашивал Сидорцев.
— Моя тайга ходи-ходи, — отвечал эвенк.
Пошли заросли каменной березы и ольховника. Мелькали, спешили назад берега, а базальтовые горы только поворачивались, словно плыли вместе с тамтыгой. Выбирая путь покороче, направил Покто свое суденышко в одну из проток, мимо песчаной косы. Тамтыга прошла совсем близко от длинноносых важных куликов, бродивших по влажному песку. Вспугнула несколько цапель.
Прибыли в Уську ночью, когда пятилетняя Галя уже крепко спала на руках у матери.
Все орочи — около трехсот человек — вышли встречать их с факелами на берег реки. Сидорцевы устали, но постарались не показывать этого и вместе с орочами сразу же отправились осматривать поселок.
Несколько бревенчатых домов и вереница юрт из корья жались к стволам деревьев на высоком берегу. Над факелами светлыми облачками вилась мошкара. Вел Сидорцевых и проводника Покто старый ороч по имени Батум, давал скупые пояснения на русском языке — он лучше других знал русскую речь. Батуму приходилось раньше бывать в Хабаровске.
Председатель сельсовета Дмитрий Акунка только важно кивал головой и пыхтел глиняной трубочкой.
Привели Сидорцевых к бревенчатой избушке в центре поселка.
— Вот школа, — сказал Батум и похлопал ладонью по свежеошкуренным бревнам.
Была школа разделена перегородкой на две части. В одной предстояло вести уроки, вторая предназначалась для жилья семье учителя. Внутри избушки было холодно.
Первую ночь провели Николай и его семья в юрте, где обитало человек десять орочей. Сидорцев не мог заснуть, настолько непривычным оказался ночлег. В центре юрты горел, потрескивая, очаг, дым клубился у крыши и уползал в щели. На полках, связанных лыком, развешана деревянная посуда.
Еще необычнее жилища были его обитатели. Орочи носили косички: мужчины — одну, женщины — две. Одеты были в выделанные шкуры, украшены по случаю приезда гостей браслетами. Женщины, кроме того, надели серьги и тэматы́ни — сережки для носа. В юрте коротали ночь несколько собак и лисица в клетке. Как тут заснешь?
Утром увидели — тайга подступает вплотную к поселку. Плыл туман от реки, сочился меж сосновых стволов, покачивались, хлюпали лодки, привязанные к колышкам. Из соседней юрты выполз Покто, уже обрядившийся в орочскую теплую кухлянку. За ним из юрты выбралась скуластая женщина с очень маленькими, прямо-таки детскими руками и ногами. За ней — еще несколько таких же смуглых орочанок — они указывали пальцами на Покто и хохотали. Эвенк, оказывается, напялил на себя женскую одежду. Посмеивался и проводник.
Сидорцевы поспешили к школе. Изба была пуста — ни парт, ни наглядных пособий в ней не оказалось.
Пришел мальчик в большой лисьей шапке, внук седого Батума — Тончи. Принес учителям связку вяленой рыбы. С любопытством поглядел на кучу книг на полу, на диковинные вещи учителей — глобус, кирзовые сапоги, чемодан, и, пятясь, вышел из избы. Больше в школу в этот день никто не заходил.