— Но русские пишут! Не поколеблет ли их сообщение ваш авторитет теоретика бетонного дела?
— Я думаю, здесь какая-то ошибка. Все скоро разъяснится…
Но рекорды загадочного Сидоренко следовали один за другим.
Старый ученый всерьез заволновался. Он решил более не ставить под удар свою репутацию и поехал в Харьков.
Зарубежную знаменитость встретили, проводили в гостиницу. Предложили для начала, как полагается, осмотреть город и его достопримечательности. Но Зайлигер отказался, попросил немедленно отвезти его на площадку строительства тракторного завода, к Ивану Сидоренко.
Здесь он оставался весь день. В присутствии ученого бетонщики повторили рекорд. Дали 801 замес. Профессор был в замешательстве. Все верно! Нашелся специалист, который глубже него знает дело! Зайлигер попросил представить его этому человеку.
— Да вот он, Ваня! — ответил сопровождающий и указал на парня, которого профессор весь день видел рядом с собой, рядового бетонщика, почти мальчишку.
Профессор долго тряс руку Сидоренко. Расспрашивал о подробностях дела. И обнаружил с помощью переводчика, что Иван прекрасно знает все его труды, более того — видит некоторые просчеты в теории. И это простой рабочий!
Зайлигер вернулся на родину — переписывать свои учебники и прятаться от репортеров.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Бригада лесорубов, которую возглавил демобилизованный пограничник Николай Шаров, тем же вечером переправилась на лодках в стойбище Пивань на противоположный берег Амура. Оттуда совершила марш-бросок на двадцать километров в сторону, в чащу. Низкорослый Неверов всю дорогу отставал, и Николай уже решил про себя: назначить Пашу учеником. Не по силам пацану взрослая норма будет.
Все влившиеся в бригаду Шарова люди были тоже новичками. Старожилы бригады, еще двадцать комсомольцев, обитали в палатках на лесной поляне. Пополнению они обрадовались.
Лиственница — дерево прочное, долговечное. Большой спрос на этот материал был у строителей. Одно плохо — трудно поддается дерево топору. В первые дни у не привыкших к лесоповалу новичков вздулись кровавые мозоли на ладонях. Николай Шаров показывал им, как пилу держать, как силы экономить, под каким углом топор всаживать в ствол. Поставили на поляне еще несколько палаток, приехала из города Феня-повариха, веселее стало в пиваньской тайге, горячие щи появились.
Работала бригада так. Облюбованное дерево пилили у корня. Когда оно рушилось, распугивая птиц и белок, обрубали верхние сучья и ветки, не трогая нижних. В них впрягались и волокли дерево на чистое место. Здесь его распиливали на бревна и катили к просеке.
И снова заметил бригадир — часто останавливался Паша, утирал лоб.
— Что с тобой, друг, нездоров?
— Задохнулся маленько, — отвечал Неверов.
Иногда удавалось попасть на берег реки и тогда видели — в Комсомольске поднимаются дома! Далековато было, но напрягали зрение — и видели. Радовались: значит в дело идет строительный материал, добываемый здесь, в тайге…
По вечерам в палатках было весело. Особенно, если почтальон привозил письма и газеты. Выискивали в газетах, что же пишут на западе о Комсомольске. Оказывается, вот что пишут: не верят там в таежную стройку. Блеф, говорят, Комсомольск-на-Амуре. Не по зубам такая затея Советам. Провалятся они с ней, весь мир насмешат.
Как там мир — в бригаде лесорубов не знали. Но сами смеялись до упаду. А на рассвете снова крушили тайгу. Волокли тяжелые влажные стволы.
Павел подымался затемно. Другие ребята еще только просыпались, накручивали обмотки, натягивали брезентовые сапоги, ели соленую кету, а он уже бегал по весеннему росистому лесу.
Уйдя подальше от лагеря, сбрасывал рубашку и занимался гимнастикой, показывать свои тощие ребра лесорубам не хотелось. Объявил молчаливую войну нездоровью. Врачи в родном Камышине, наверное, ужаснулись бы, узнай, какой рецепт против ревматизма отыскал этот парнишка: купание в ледяном ключе. Ключ был такой, что хлебнешь воды и челюсти ломит. На дне ледком серебрились камешки. Каждый раз приходил к нему Паша и не верил, что достанет духу окунуться.
Только Николай Шаров, бывший строевой офицер, глянув на рассвете в щель палатки и увидев — в дожде ли, в тумане — маленькую фигурку, упрямо топающую по тропинке, повторял вполголоса:
— Характер у парня…
Выделялся Паша среди лесорубов. Не балагурил, не шумел, улыбался редко. Но когда улыбался, другим тоже хотелось.