Началось строительство первой кирпичной школы из своего кирпича. Было сомнение: зачем затевать такие хоромы, в целых три этажа, с волейбольным полем и отдельной столовкой, когда детей в городе — на пальцах пересчитать? Созвали митинг, он постановил: незрелые разговоры кончать. Мало детей? Появятся. Школу нужно строить с запасом.
Пермские мужики — бывшие прихожане отца Ксенофонтия, а ныне все больше прихожане бревенчатого клуба — потеряли сон от умственной натуги. Не успели свыкнуться с радио, раскумекать громкоговоритель на столбе у реки, как из Хабаровска на барже прибыло десять автомашин — вонючих, изготовленных, слышь, в самой Америке. Шастали эти автомашины по городу, как очумелые, изводя собак, распугивая кур.
Раскумекали автомашину — прибыли трактора.
С этими комсомольцами не соскучишься.
Взяли в толк трактор — и тут новое дело: в кожаных одеждах авиатор Черкасов поволок канистру бензина на аэродром.
Что ж делать, пермские потащились за ним.
Поле аэродрома к тому времени как следует подсохло.
Глинистую почву пропекло солнце и теперь она казалась гладкой и твердой, как асфальт.
Павел Неверов шел к самолету, тяжело переставляя ноги в непривычных меховых унтах, которые ему выделил для первого полета механик Черкасов, сказав, что наверху всегда холодно и вообще — порядок. Кожаный шлем Паша нес в руках — лицо от волнения пылало.
У кромки поля толпились сотни строителей Комсомольска-на-Амуре, его братва. Были тут же учлеты, нетерпеливо ждавшие своей очереди. Пришла и вся шаровская бригада лесорубов.
Возле самого аэропорта Черкасов затянул и застегнул ремни пашиных парашютов, основного и вспомогательного. Помог забраться в высокую кабину.
Совсем недалеко от машины Павел увидел мальчишку, восьмилетнего Алешку Войтовича. Черкасов всегда гнал мальца подальше от летного поля, а Неверов, к его неудовольствию, потакал лешкиному любопытству и даже однажды позволил тому забраться в кабину и потрогать штурвал. Наверное, себя узнавал он в мальчишке — себя камышинского.
Сейчас первоклассник, видимо, удрал от опеки родителей и прорвался в запретную зону.
— А ну назад! — крикнул Павел из кабины. — Топай к отцу!
Войтович-младший нерешительно остановился, поглядел обожающими глазами на сердитое лицо пилота и нехотя побрел обратно.
— От винта! — сказал Неверов.
Дрогнули, завертелись под крики строителей лопасти машины, самолет вырулил на старт, рванулся вперед и поднялся в небо.
Глава третья
КИО КУ МИЦУ[1]. 1935.
1.
Сикау Покто, проводник учителя Сидорцева, погостив в первое лето несколько недель в орочском поселке Уська, уплыл на своей тамтыге вверх по Тумнину.
Прощались с жалостью — и семья учителя, и лесной народ уже успели привыкнуть к смешливому кривоногому эвенку, забавно коверкавшему и русские, и орочские слова. Особенно расстроилась Люба Тактамунка́ — женщина с очень маленькими руками и ногами, которые привели в восторг Покто и надолго привязали его к поселку. Со слезами на глазах оттолкнула Люба от берега лодку любезного ей человека и закрыла лицо широким рукавом.
Накануне старик Батум предложил эвенку навсегда остаться в Уське, поставить свою юрту. Мужчин в поселке мало, а проводник — хороший рыбак, все видели, как он принес Любе здоровенного тайменя — шел, качаясь под его тяжестью. Покто, прищуривши и без того узкие глаза, долго глядел в сторону, вздохнул и сказал:
— Моя тайга ходи-ходи.
Он уплыл, но с первыми холодами, когда появились на излучинах Тумнина хрупкие сизые забереги, вдруг вернулся — орочи услыхали его тягучую песню. Тамтыга Покто шла тяжко, почти черпая воду. Была гружена красной рыбой — осетрами, кетой и лососем, взятыми в верховьях, на дальних нерестилищах.
Род Тактамунка воспринял приезд эвенка как свою личную удачу. Впрочем, все обрадовались.
— Молодец, Покто! — сказал Николай Павлович Сидорцев и похлопал его по плечу. — Хватит скитаться по белу свету. В школу будешь ходить, как все люди, в кооператив тебя примем. И живи с нами!
— Мы тебе целый дом построим, — пообещал председатель Дмитрий Акунка. — С электрическим светом.
— Наша так нету, — ответил эвенк. — Наша маленький юрта живи.
И поглядел на Любу.
Возвращение Сикау Покто орочи решили отметить медвежьим праздником, к тому же выпал первый снег — самое время выслеживать медведя, пока он не залег на зимнюю спячку.