Старый Верила, надежно укрывший византийскую «Одигитрию», черниговскую «Редидинскую икону», «Муромскую Богоматерь» и другие святыни, помнил, конечно, и про «Иоанна Богослова». Но не достало времени заняться этой иконой. Верила спешил спасти людей, вел бесконечные переговоры с вождями мещерских племен, размещал потерявших кров и землю рязанцев, сбивал мужиков в дружины, которые пока не воевали, а ладили лесные убежища, чтобы пережить суровую зиму и женщинам, и детям, и старикам.
Встретив Евпатия Коловрата в разоренной Рязани, Верила проводил его в лесной городок, где выздоравливал князь Олег Красный и готовился к новым боям верный помощник Коловрата сотник Иван. Порадовался Верила, глядючи, как встретились, наконец, эти сильные люди, и заторопился в храм Иоанна Богослова, в Залесский монастырь.
В том месте Ока идет по дуге, огибая мещерские леса. На одном конце дуги — полуденном — Рязань, а на полуночном — Переяславль. За Переяславлем, в сторону Коломны, деревня Залесье, там неподалеку и содержалась дорогая святыня.
В доброе время двигался бы Верила берегом реки, но старик знал, что войска Бату-хана пошли по надежному теперь льду Оки. Орда выплескивалась кровавыми языками на берега речной долины, обильно застроенной русскими деревнями и городами. Поэтому Верила выбрал прямой путь, через дремучий лес, благо что были добрые проводники из мещеряков-охотников.
Шли они на лыжах и добрались до Залесья вовремя: монголы сюда еще не нагрянули.
Верила оставил провожатых обогреваться в монастырской обители, а сам направился в покои отца игумена распорядиться о сохранении иконы.
Игумена он застал напуганным страшными слухами, достигшими Залесья, не ведающим, как поступать дальше. Старого Верилу отец игумен знал хорошо, да и кто не знал его на Рязанской земле. Княжьего летописца игумен встретил с великой радостью, принялся расспрашивать о Рязани, заикаясь и путая слова от волнения.
— Не время, отец игумен, — сурово остановил его Верила. — Где хранишь ты лик святого Иоанна?
— Как где? — игумен недоуменно таращился на гостя. — Он всегда там, в храме.
— Спрятать, немедленно спрятать! — приказал Верила. — Поспешать надобно, пока не на грянули нечестивцы.
…Разведка уже известила Бату-хана о том, что руссы намерены дать отпор у Коломны и собирают там ратников из уцелевших от разгрома рязанских уделов. Бату-хан знал, что от Переяславля до Коломны никто ему не угрожает, и без опаски отправился в не тронутое еще монгольскими войсками село Залесье, в окружении полусотни телохранителей, с толмачом, оставив на этот раз верного Сыбудая в своем стане.
Короткий январский день близился к концу и быстро густели сумерки, когда Бату-хан и его люди поднялись со льда реки по крутому склону к самым монастырским воротам.
Ворота были открыты. Так распорядился Верила, понимавший, что за стенами, какой бы крепости они ни были, от орды не спасешься. Теперь по-иному надобно было сражаться. И не сейчас, а когда приспеет время…
Завидев монголов, обитатели монастыря запрятались по кельям. Но одного замешкавшегося монаха телохранитель хана захлестнул арканом и притянул к Повелителю Вселенной.
— Куда бежал? — спросил через толмача Бату-хан.
— Отца игумена известить о прибытии дорогих гостей, — схитрил монах.
— Он говорит, что хотел сообщить главному попу о твоем приезде, Повелитель Вселенной, — сказал толмач. — Тут русский бог обитает…
Бату-хан довольно-таки промерз дорогой — дул холодный, сырой ветер, да и морозы не сдали — и слова толмача его заинтересовали. Повернувшись к воинам, он сказал:
— Мы будем гостить у русского бога! Посмотрим, чем угостит. Останемся здесь. Кормите лошадей, жгите костры!.. А ты, — он указал на монаха, — и ты, толмач, пойдете со мной. Хочу видеть и бога, и главного попа.
…Верила с игуменом уже сняли икону Иоанна Богослова, обернули ее ветошью, рогожами и готовились обвязать бечевой, как вдруг двери распахнулись и в храм быстрыми шагами вошел молодой монгол — в лисьей шапке, меховых сапогах, длинной каракулевой накидке, с кривой саблей в простых ножнах на боку. Монах и толмач поспешали за ним.
Бату-хан подошел к Вериле и игумену. Игумен первым увидел монгола и закаменел, а Верила, присев, затягивал узлы, и Повелителя Вселенной не заметил.
— Что за люди, что делают здесь? — громко спросил Бату-хан.
Толмач выдвинулся вперед.
Верила поднял голову, разогнулся, поднялся во весь рост, увидел, что монгол едва достает ему головой до плеча, глядит на игумена.
— Это отец игумен, — пролепетал монах.