Как бы кто не вошла!.. – "Ну, Арнольдыч, давай-ка, ухни!" –
И смешно полагать, что иначе служить могли бы.
ЧУТЬ СВЕТ
Пономарев постучится в окошко. Больной
вид, виноватый, побитый.
– Арнольдыч, привет.
Не разбудил? Ну, я врезал вчера, в выходной!..
– Да уж, заметно.
– А выпить чего-нибудь нет?
– Нет. И откуда?
Напасть! Все-то в долг алкаши
требуют денег. Рокфеллер я, что ли? И склад
здесь винно-водочный? Банным листом – одолжи
"чирик", пожалуйста, – липнут; не может – скулят –
быть, чтоб рубля-то хоть не было... Ужас какой!
Выставить вон бы – у Софы поди поканючь...
Кто малодушней – проситель с дрожащей рукой,
или просимый – "куркуль", разумеется, "сучь-
е (тут икнули) отродье"?.. Парадный подъезд
лезет на ум...
– Может, где и осталось что, глянь?
– Нет, я же знаю.
– Но одеколон-то ведь есть?
– Есть... "Земляничный"...
– Давай!
– Ну такую уж дрянь!..
– Э-э... и еще бы водички и чем зажевать...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мутная вьюга вливается в глотку – и с ней
прежняя наглость... Не надо бы дверь открывать.
Нас и в лакеи не взяли бы кто поумней.
В БАНЕ
Артиллеристы у Кирхнера... Ждет их Седан?
Нет, то другая кампания – Марна, Верден...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пономарев ухмыляется: "Ай да Шалдан!"
У рядового Шалданова – ну до колен,
точно полено!.. А сам-то Шалдан с сапожок
ростом... "На танцы Шалдана возьмем!" – капитан
смачно гогочет, оскалясь... Индусский божок,
коротконогий пузатый китайский болван –
этот Шалданов. По-русски ни "бе" и ни "ме",
лишь улыбается глупо и нагло, сопляк.
Не представляю я, что копошится в уме
темном, в архаику не проникаю никак...
Впрочем, наверное, глупости! – нет ничего,
ведь не Калигулу в Галлии, право, растим.
Проще бы жить. Подглядели отличье его –
и потешаются вот уж неделю над ним.
"Завтра в Пиздасельгу* все, – Филимонов гудит, –
едем на блядки!.. Шалданчик, откупори бак!.." –
Бодрый в ответ хохоток красномордый летит
мыльный, распаренный, – как же, наш "ротный" – мастак!
* Педасельга – населенный пункт в Карелии (Примечание автора).
ТАБАКЕРКА
Вдруг меня как обухом ударило
по башке – Sofie Ponomariow!..
Вот кто нас улыбками одаривал
в темных Верхних Важинах под рев
водопадов. Головокружение!
Хороша, Абрамыч, что тут врать!
Не поверишь, представляешь, Женя, я
запросто бы мог ее в кровать
затащить, едва лишь захотелось бы.
Да! Но, знаешь, как-то не влекусь
к сдобности такой и пышнотелости.
Муженька наяривает пусть, –
думал... Ай да финт! Теперь, конечно же,
жалко. Но досаду эту с той
не сравнишь, что по своей беспечности
нам не пишет Пушкин молодой.
Тоже вот отправленный проветриться,
подышать озоном, погулять...
Если б знать, что и ему не терпится
в нас живого Публия обнять!
ВОДОПАД
Чудно: водочка, музычка, мясо с картошкой...
В сальных брючках презрительно дрыгает ножкой
виночерпий, стенограф желаний, хохмач:
"...и селедочку? всё? Потерпите немножко".
Водопад наслаждений! Алмазный "Кивач"!
Ресторанчик для заиндевевших в глубинке
солдафончиков. "Девочек" дряблые спинки
лиловеют... Ау, "декабристка", мороз!
Алкогольная нимфа!.. Как врет без запинки
Филимонов, ей в ухо засунувши нос.
Всем затылком терплю лошадиные пляски.
"...служба тяжкая, знаете, хочется встряски,
ласки, нежности..." Под руку двинут бедром,
рюмку выплесну. "...что ж вы всё прячете глазки?"
"...хи-хи-хи!" И оркестра тарелочный гром.
"Вы уж, шеф, как хотите, а я-то – в общагу..."
Шеф печально глядит на меня, бедолагу...
Прохожу сквозь шпицрутенный скачущий строй.
И метель серпантинную вертит бумагу:
"На перловой груди оживится герой!"
В ГОСТИНИЦЕ
Номер в "Северной" снял – фешенебельней нету отеля.
Неужели все сессии кончились? Ну и дела!