Впрочем, кое-что она все-таки, наверное, слышала, поскольку время от времени давала секретарше жуткие по радикализму советы, продиктованные «общим неравнодушием и активной жизненной позицией».
Время от времени наша бухгалтер делала нам, бесчувственным, укорот. Вот только приходила она не всякий день. В свободные от Галины дни Танька начинала шляться по комнатам, присаживаться на столы и, заводя глаза, благоговейно проклинать мудрых, но черствых раввинов и черствого, но такого красивого Толика. И получала по самое не балуй, естественно…
Кстати, Дедушка Татьяну тоже защищал. Когда не орал на нее за бестолковость. То есть крайне редко. Чаще всего в самом начале рабочего дня — уже выслушав танькины жалобы на наши утеснения, но еще не обнаружив плодов ее разрушительной бездеятельности.
А однажды зимой Татьяна пришла без штанов. То есть не то чтобы вот совсем без штанов. Просто мода тогда такая была — относительно длинный свитер и шерстяные колготки той же материи… Нет, пожалуй, все-таки без штанов… Ну, и мы с Доктором, разумеется, радостно накинулись на нее.
— Что же это ты, Татьяна, редакцию позоришь? Зайдет автор какой уважаемый или наоборот читатель, а ты тут без штанов…
— Действительно, несерьезно как-то. Народ может подумать, что мы в упадке! Вроде бы, солидная редакция, тираж какой указан! А секретарша без штанов…
— Вот-вот! Как это скажется на подписке?! Люди приходят подписываться на вполне пристойную газету для многосемейного чтения, а тут порнография какая-то — секретарша без штанов!
— А, с другой стороны, это же может дать положительный эффект! Подписка резко рванется вверх. Только девиз надо сменить. Вместо «Чтение не только для евреев!» — «А у нас секретарша без штанов!»
Ну и так далее: без штанов, да без штанов. Танька только жалобно пищала в ответ.
И тут в дверях комнаты, мурлыкая что-то себе под нос, появился шеф. Он на ходу подхватил какие-то свежепришедшие письма-факсы и, изучая их, направился к стоящему у окна креслу. Таня немедленно укрылась за широкой дедушкиной спиной и заодно за спинкой кресла.
— Обижают, шеф! — воззвала секретарша.
— Так ведь она же вот… — попытались мы обратить внимание шефа на безнравственное Танькино одеяние, но были немедленно пресечены.
— Оставьте девочку, жлобы! — рявкнул шеф, не отрываясь от бумаг. — Ишь, разрезвились, жеребцы! Накинулись, понимаешь, на ребенка!.. Чтоб этого мне больше не было!
— Спасибо вам, шеф, — радостно заворковала Татьяна, нависая из-за спинки кресла над Дедушкой. — Только вы меня здесь и любите… только вы и защищаете…
— Конечно-конечно, деточка… — рассеянно бормотал Дедушка, продолжая читать. — Только ты, золотце, отошла бы от окна… А то застудишь все себе там… без штанов…
Маргиналии. …И рыбку съесть
Я другой такой страны не знаю, где бы секретная служба играла столь значительную роль в формировании менталитета, культурного пласта и психологического фона. И, кстати, в частной жизни частного человека. Нет, безусловно, бывают кое-где отдельные периоды, даже затяжные. Но все же не так, как у нас — на долгие десятилетия и даже после того, как всесильная охранительная структура утратила свою удушающую силу…
В других странах собираются конференции типа «Окружающая среда: вчера, сегодня, завтра» или там «Калорийность питания: вчера, сегодня, завтра». Вопросы на них обсуждаются важные, насущные, как говорится, судьбоносные. Ну а в Москве организовали в 1993-м конференцию «КГБ вчера, сегодня, завтра», что тогда выглядело насущным, а сегодня кажется и судьбоносным.
На этой конференции я познакомился с православным священником отцом Виктором Ювельсом. Это был тонкий красивый человек с гривой совершенно белых волос и белой же совершенной формы бородой. Супруга его была еврейкой, поэтому их сын с полным на то основанием оказался в советские времена активистом еврейского подполья, затем узником Сиона, потом, уехав в Израиль, сделался там политическим деятелем. И ходит, между прочим, в кипе.
Отец Виктор поделился со мной парой историй из священнической жизни. Первая — о принятии им сана.
Его довольно долго не рукополагали, и Ювельс обратился за разъяснением причин к архиепископу. Тот с готовностью начал эти причины перечислять:
— Ну, вы — кандидат наук, в недавнем прошлом доцент, в институте сколько лет проработали. Все это минусы… минусы… гм… — Владыка ненадолго замолчал, затем негромко продолжил: — Вот Ювельс опять же…