— Нет, ну какая же красивая девушка…
— О ком это? — с изумлением и долей досады спросил я. Обидно стало: что же это такое? Красивой девушки не заметил. Квалификацию что ли теряю?..
— Ну, вот эта же, Валя, в синем таком платье. С блестками.
— Валя? Рыженькая, в кудряшках?
— Ну да, рыженькая вроде бы. В кудряшках, кажется. Ну, платье такое синее, обтягивающее, с блестками.
— Жор, она страшная.
— Как страшная?!
— Очень сильно.
Жора глубоко задумался.
— Что, правда, страшная?..
— К сожалению, правда…
Наш главред мрачно пожал плечами:
— Надо же… страшная… А я посмотрел — жопа, вроде, большая…
Жоркина любовь к названной части женской анатомии была абсолютной. Видимо, в силу этой любви приведенная выше беседа его не остановила. После того, как мы прикончили все запасенное спиртное, он отправился романсировать с Валей в синем платье. Таком обтягивающем. С блестками.
Жорка был очень не дурак выпить. Впрочем, как и мы все. Третьим нашим обычным собутыльником был Доктор, вернувшийся к тому времени в редакцию, но уже в качестве мастера компьютерной верстки. Жорка набирался быстро и ловко, но и в подпитии сохранял врожденный аристократизм. Если, конечно, не уходил в параллельные миры…
Как-то он вдруг вскочил из-за стола, посмотрел, прищурившись, на Доктора (метр девяносто сантиметров, сто кг живого веса) и спросил строго: «Хочешь, покажу, как мы дрались после войны в московских дворах?.. Вижу, хочешь. Ну, ладно, пойдем!» И со зловещим «ха-ха» направился в коридор.
Доктору вылезать из-за правильно сервированного бутылками редакционного стола совершенно не хотелось, но наш главный редактор, размахивая кулаками, скакал в коридоре и выкрикивал что-то невнятно-грозное и громкое. Чтобы не привлекать излишнего внимания обитателей соседних офисов и жильцов сверху, пришлось идти.
«Ага-а! Встань там», — Жорка указал Доктору точку метрах в пяти от себя. Тот покорно занял требуемую позицию. Главред еще пару раз боевито подпрыгнул на месте, угрожающе взмахивая руками, затем прижал локти к бокам, наклонил голову вперед и, заорав диким голосом: «Па-ар-рву-у!!!», ринулся на нашего дизайнера. Макушка его должна была бы воткнуться аккурат противнику в пах.
Доктор инстинктивно вытянул вперед руки, поймал несущегося Жорку и легонько сжал, оторвав от линолеума. В его могучих лапищах главный редактор, издав приглушенный писк, обмяк, словно резиновый шарик, из которого выпустили воздух. Доктор мгновение подержал Жорку на воздусях, потом аккуратно поставил на пол. Через несколько секунд Жора вернул исходный объем, самодовольно посмотрел на нас и гордо произнес: «Вот как-то так!» Затем вернулся за стол.
Самое главное, что с ним никогда сразу не было понятно — он уже в астрале или еще нет. Как-то сидим с Доктором под вечер в редакции, пьем пиво. Тут появляется Жорка и немедленно ввязывается с нами в спор по поводу происходящего в Чечне. И так все четко аргументирует и с правозащитных, и с общегуманитарных позиций, что мы, если и не соглашаемся с ним, то почти перестаем его клевать, обвиняя в примиренчестве и пособничестве воинствующему исламизму… Жорка, между тем, говорит: «Слушайте, так после эфира в горле сохнет… мы с коллегами немного водки выпили, так от нее еще больше…» Берет бутылку пива и опрокидывает в себя. Опустошив стеклотару, несколько секунд сидит молча, прислушиваясь к внутренним ощущениям, потом окидывает нас суровым взглядом, встает, одергивает пиджачок и произносит хорошо поставленным радиоголосом: «Я как президент Российской Федерации только что отдал приказ подвергнуть Чечню ядерной бомбардировке!.. Таково мое право, закрепленное в Конституции. Всю ответственность принимаю на себя. Пис-сец.» И падает в кресло.
Через полчаса он слезно умолял нас отправить его в Гаагу, где ему надлежало предстать перед трибуналом за преступления против человечности, а именно — уничтожение посредством атомной бомбардировки мирных чеченских сел…
При этом Жора обладал редкой особенностью — встав утром после хорошей пьянки, он был совершенно работоспособен и профессиональных качеств не утрачивал ни в малейшей степени. Приходя в редакцию на следующий день, в какой-то момент он непременно произносил с хрипотцой: «А хорошо вчера посидели…» И вопросительно оглядывал нас, словно спрашивая: не было ли чего такого, покуда я был, так сказать, вне..?
И снова мы с Зинаидой Павловной сидим в ее уютной кухонке, в «писательском» доме сталинской постройки.
— Вы видели уже новую Жоркину пассию? — интересуется Княгиня, помешивая ложечкой кофе.