— О, медведь, — сказал Председатель, наткнувшись взглядом на огромное чучело с подносом в лапах. — А чего ж поднос пустой, по традиции стопки должны быть — на ход ноги…
Вперед моментально выкатился похожий на гнома пожилой бородатый человечек в ношеном черном костюме и ермолке — Матвей Хуннович Розенблюм, в недавнем прошлом технический сотрудник одной из синагог, назначенный по настоянию раввинов директором аппарата КЕР по религиозным вопросам. К светской жизни был он непривычен и на подавившем его своей роскошью банкете несколько перебрал от волнения. Сейчас Матвей Хуннович испытывал благодарность к этим прекрасным людям в дорогих костюмах за вкусную еду и выпивку, за открывающиеся новые горизонты, и очень хотел сделать им приятное, как-то услужить и пригодиться. Приняв по неопытности ночных бабочек за сотрудниц гостиницы (что в известном смысле было недалеко от истины), он налетел на них поземкой и истошно завопил: «Девочки, а ну-ка быстренько сделайте нам лехаим!»
Девочки были готовы сделать этим прекрасным людям в дорогих костюмах все что угодно, если бы им только объяснили поточнее, что именно от них требуется. Розенблюм прыгал перед ними и, брызгая слюной, требовал, чтобы они оказали необходимую услугу «уважаемым господам». «Лехаим, девочки, надо лехаим!» — верещал он.
И тогда наиболее бойкая из отельных красавиц выступила вперед и негромко произнесла, взмахнув ресницами: «Хорошо. Но имейте в виду — за “лехаим” дополнительно пятьдесят у.е.» Розенблюм оторопел. Восхищенные олигархи зашлись хохотом…
Наш учредитель, активно включившийся в процесс становления КЕР, а главное — чрезвычайно понравившийся Председателю лоском матерой акулы пера и безупречным английским, вошел в Совет. Время от времени Председатель даже приглашал нашего учредителя к себе о чем-нибудь посоветоваться. Понятно, что Дедушка страстно полюбил сего сильного мира сего.
Газета начала подробно и в превосходных тонах освещать деятельность Конференции, и вскоре это принесло нам очевидные дивиденды. Раз в квартал я теперь ездил в офис КЕРа и подписывал договор о спонсорской помощи. Деньги от нового спонсора поступали регулярно, и в жизни редакции наступила некоторая финансовая стабильность.
Праздники в будни
Во время одной из наших вечерних посиделок какая-то из редакционных дам пожаловалась на недостаток закуски. Галантный Жора подскочил на стуле и заявил, что немедленно отправится в расположенный поблизости ларек за гамбургерами. Попытки отговорить его — от безусловного «И так неплохо сидим, чего бегать» до спорного «Поздно уже, у них может и не быть гамбургеров» — успехом не увенчались. С грозным рыком «Пусть только попробуют не дать нам гамбургеров!» — рыцарственный главный редактор скатился по лестнице на первый этаж. И исчез. Через некоторое время, опасаясь, что он мог задремать в клозете, я отправился на поиски.
Внизу занимался декоративным ремонтом рабочий-белорус. Я спросил, не видал ли он нашего коллегу. «Разбойники у тебя работают…» — еле слышно отозвался трудящийся, не оборачиваясь и продолжая ковырять стену. В ответ на требование уточнить он с дрожью в голосе рассказал, что некто невысокий в фиолетовом костюме сорвался с лестницы, бросился на входную дверь, схватился за ручку и начал отчаянно дергать на себя открывающуюся наружу массу дуба и стекла. Особенно сильным рывком он оторвал ручку, грохнулся на спину, несколько секунд пролежал с закрытыми глазами, сжимая ненужную теперь железку, потом вскочил, с матерным воплем кинулся к двери, ударился в нее всем телом и вылетел в темноту. «Вот я и говорю, начальник, разбойники у тебя работают, — мрачно повторил белорус, похоже, вновь внутренне переживая виденный кошмар. — А ручку я все таки на место приделал…»
В это время сверху спустился Доктор, обеспокоенный исчезновением уже двух сотоварищей. Выслушав мой краткий пересказ белорусской истории, он выглянул за дверь и позвал Жору. Из уличного мрака раздался дрожащий голос:
— Я здесь… Только я в лужу упал… Костюм весь в грязи… Не могу же я в таком виде вернуться… Там ведь дамы…