Потешилась болевшая за Железнюка публика. Одна его болельщица весь процесс держала представителей и свидетелей обвинения под прицелом измятой иконки (это выглядело особенно забавно, поскольку Железнюк во всеуслышание объявил себя язычником, а христианство — еврейской ловушкой для неевреев); другая железнючка то старательно отплевывалась через левое плечо, то негромко, но смачно ругалась матом; еще один — длиннобородый господин в костюме оперного пейзанина — перемежал раскаты саркастического хохота стремительным воздеванием дланей и закатыванием очей…
Потешился и сам обвиняемый. Он гневно разоблачал злохитрые происки сионистов со времен Киевской Руси до наших дней, слезно жаловался на их же козни непосредственно против него самого, вдруг замолкал и, шумно вздыхая, долго отирал чело платком размером с наволочку… А за несколько минут до оглашения приговора он с кинематографической скорбью на освященном грядущим мученичеством лице передал одному из соратников часы и бумажник — зачем они ему на эшафоте?..
И вот финальный аккорд потехи: главу Русского правительства России в подполье признали виновным, приговорили к штрафу и трехлетнему запрету на издательскую деятельность. Но! Вот потеха: еще до вступления приговора в силу Железнюк попал под амнистию, каковая была объявлена в ознаменование… 50-летия победы над нацизмом.
6. Где мои деньги, г-н премьер-министр?
Еще одним ярким персонажем дедушкиного «гнезда» был Петя Китайгородский — пожилой многодетный еврейский мальчик с вечно обиженным лицом, обросшим сивой бородой. Незадолго до появления в редакции он со скандалом не окончил курсы при факультете журналистики Высшей еврейской школы и опубликовал в одном маргинальном еврейском журнальчике (тавтология, да?) несколько статеек про будущих репатриантов.
Сам он тоже, кстати, был бывшим будущим репатриантом. То есть он собирался уехать, даже продал квартиру и передал деньги российско-израильской финансово-инвестиционной группе «Поток», представленной в Москве двумя бородатыми близнецами в черных шляпах и с неуловимыми глазами — то воздетыми горе, то смиренно опущенными в пол. Один — маленький и рыжий — президент фонда, второй — черноволосый верзила — коллектив сотрудников. Были они из уехавших в позднесоветские времена и — по их словам — сделавших в Земле Обетованной «хороший бизнес, благодаря Всевышнего».
Поскольку многие отъезжанты по привычке думали, что едут совсем-совсем навсегда, а внятного права собственности на недвижимость в нашей стране еще не было, квартиры они продавали, а деньги отдавали в «Поток». Взамен им за малый процент обещалось «соответствующее жилье» в выбранном городе Святой земли.
Это было время восхождения к славе «МММ» и прочих «Властилин», плюс вызывающие уважение светско-советских евреев пейсы-шляпы бизнесменов «благодаря Всевышнего» — в общем, деньги в «Поток» лились рекой. И поначалу кое-кто даже получал в Израиле собственное жилье. Правда, насколько «соответствующее» — не знаю. А потом пирамида, естественно, рухнула, и рыжий с черным скрылись в неизвестном вкладчикам направлении. Рыжего израильтяне со временем отловили и посадили. Но это было уже много позже. Короче говоря, Петя остался в Москве, в двухкомнатной малогабаритной квартире своей русской жены на «Войковской». Вместе с четырьмя детьми и пятью собаками. Может быть, все это вместе и повлияло на Петино восприятие мира и себя самого в этом мире…
Он приносил в редакцию пространные репортажи с разных общественно-важных, по его мнению, мероприятий. В этих многостраничных трактатах собственно событию уделялось лишь несколько брезгливо брошенных строк — событие было для Петра условным поводом для глубоких размышлений на морально-философские темы. Причем эти темы, как правило, даже приблизительно не совпадали с темами мероприятий.
Параллельно Петя вступил в одну из многочисленных тогда общественных групп, обычными людьми обобщенно называвшихся «демшизой». И благодаря этому получил доступ в Госдуму и Совет Федерации. А поскольку мы его регулярные произведения печатали лишь в исключительных случаях, Петя предложил стать нашим парламентским корреспондентом. До первой публикации — бесплатно.
Шеф к тому времени уже набегался по парламентским коридорам. Поначалу эту приятную обязанность он взял на себя и получал немалое удовольствие, а теперь вот заскучал. Но вопросы к народным избранникам у Дедушки копились. Поэтому он согласился, поставив только одно условие: редакционное удостоверение показывать исключительно по требованию, всуе же не сметь никому признаваться, что он — из нашей газеты.