Валя Шаргородский намеки понял правильно. Он был бы рад жить в мире и согласии с властями, буде они того пожелают, но о терпимости к еврейским активистам из противостоявшего в недавних баталиях лагеря речи пока идти не могло. Валя немедленно вспылил и поругался с Дедушкой до обоюдного отвращения.
Но тут ситуация ненадолго наладилась. Оказалось, что новый председатель рассматривал КЕР как бизнес-проект, долженствующий открыть его деловой активности новые возможности, прежде всего, в регионах. Поняв, что все как раз наоборот, и еврейские бизнесмены-благотворители на местах именно его рассматривают как средство развития своих бизнесов, он загрустил, махнул рукой, и все осталось по-старому.
А вскоре ему представилась возможность уйти во властные структуры. Этот бизнес-проект очевидно был куда более перспективен, и недолговременный председатель переместился из общественного кресла в государственное. Впрочем, там он тоже не задержался, поскольку из-за разногласий с властями во взглядах на экономическое а, стало быть, и политическое развитие страны, был вынужден удалиться во все тот же Израиль. Третьим президентом КЕР стал Валя Шаргородский.
К этому времени мы переместились с Набережной в просторный подвал старого кирпичного дома, располагавшегося на краю исторической Москвы. Это помещение было неожиданно передано нам московскими властями в аренду на 99 лет по льготной цене взамен давно отобранного офиса, принадлежавшего с советских времен «Ди ройте фон».
Спустя короткое время после своего избрания главой КЕР Валя Шаргородский позвонил мне.
— Слушай, алмаз моей души, я хочу тебя предупредить: КЕР «ЕЖа» финансировать больше не будет. По крайней мере, в том виде, в каком он существует. Сегодня нужна другая газета. Яркая, боевитая. И самое главное — без Лоэнгрина. Хватит уже его закидонов. То горец какой-то внезапный со своей совместной силой, то Зюга с откровенной пропагандой, то игры в объективность на палестино-израильском фронте… Потом эти шахер-махеры, сам знаешь с кем… Что дальше будет? Пусть он остается почетным учредителем, пусть ведет колонку в каждом номере, но пусть не лезет в газету, вредитель!
— Валя, шеф на это не пойдет, ты же понимаешь.
— Тогда пусть отдаст или продаст. Хотя много я ему за «ЕЖа» не дам. Короче, если КЕР дает деньги на газету, КЕР и должен определять ее политику. Я ему это сказал, и теперь тебе говорю. Попробуй его убедить. Для его же пользы. Ну все, рыба моя, мяу!
Дедушка, разумеется, не согласился. Он впадал попеременно то в мрачность, то в какое-то эйфорическое возбуждение и клятвенно обещал нам найти спонсоров пуще прежних. В итоге мы почти полгода проработали без зарплат.
«Градус» пал сразу после отъезда первого председателя КЕР из России, вскорости угасла от постоянного недоедания «Заря Сiона», затем прекратился выпуск ежемесячного календарика. Газета из еженедельной превратилась сначала в ежедвухнедельную, а потом и в ежемесячную. В редакции оставались только я, Доктор и секретарша Елена Борисовна, которую шеф в припадке отчаяния назначил ответсеком. Жизнь в нашем подвале практически замерла. А шеф все продолжал лихорадочно твердить про поиск спонсоров…
Снова позвонил Валя:
— Слушай, главред, кончай уже всю эту тряхомудию. Никаких спонсоров Лоэнгрин не найдет, это ежу понятно. А газету делать надо. Нормальную. Короче. Мое предложение остается в силе. Передай это своему шефу. А если Леня его не примет, бросай все к чертям и приходи в КЕР. Будем придумывать новую газету. И ребят своих бери, кого тебе нужно. Не пойдешь, я все равно газету сделаю. Без вас, а это неразумно…
Никаких спонсоров Дедушка не нашел и от предложения Валиного вновь отказался. И мы, трое оставшихся, посовещавшись, уволились. Дедушка счел это предательством и те несколько дней, которые понадобились нам, чтобы привести в порядок газетные дела и собрать свои вещи, в редакции не показывался.