Наложение джизьи и особенно способ ее оплаты обычно толкуются в этом контексте. Слова ан йадин уа-хум сагируун (своей рукой, будучи униженными) объясняются символически. Так, для Махмуда ибн ‛Умара Аль-Замахшари (1075–1144), автора стандартного комментария к Корану, смысл этих слов состоит в том, что «джизью с них должно брать с унижением и уничижением. Он [зимми, т. е. немусульманский подданный мусульманского государства] приходит пешком, не верхом. Когда он платит, он должен стоять, пока сборщик налогов сидит. Сборщик хватает его за загривок, встряхивает и говорит: „заплати джизью!“, и когда тот заплатит, он шлепает его по затылку»{10}. Другие авторитетные комментаторы добавляют подробности в том же духе — например, что зимми должен появиться с согнутой спиной и склоненной головой, что сборщик налогов должен относиться к нему с презрением и даже с насилием, хватать за бороду, отвешивать пощечины и тому подобное. Символическая деталь, предписанная во многих юридических книгах, состоит и в том, что рука зимми должна быть ниже руки сборщика налогов, когда деньги передаются из рук в руки. Цель всего этого ясно излагается правоведом XV века, представителем строгого Ханбалитского мазхаба (юридической школы): эти и подобные ритуальные акты унижения должны исполняться публично «так, чтобы все могли наслаждаться зрелищем», и в заключение он говорит: «Возможно, в конце концов они придут к вере в Бога и Его пророка и таким образом будут избавлены от этого позорного ига»{11}.
В отличие от комментаторов и богословов, юристы менее свирепы и более озабочены фискальным, чем символическим аспектом джизьи. Абу ‛Убайд (770–838), автор классического трактата о налогообложении, настаивает на том, что не следует обременять зимми сверх их возможностей и заставлять страдать{12}. Выдающийся юрист Абу Юсуф (731?–808)[18], верховный кади (главный судья) при халифе Гаруне Аль-Рашиде, прямо запрещает такое обращение: «Ни один из зимми не может быть подвергнут побоям с целью понудить его к уплате подушной подати, нельзя их [с этой целью] заставлять выстаивать на солнце, ни подвергать их другим [пыткам] и нельзя вешать на них какие-либо вызывающие отвращение предметы; напротив, к ним следует относиться снисходительно».
Однако Абу Юсуф не предлагал баловать налогоплательщиков: «можно их подвергать заключению в темницу, пока они не уплатят причитающегося с них, и можно не выпускать их из темницы, пока не будет получена сполна причитающаяся с них подушная подать.
Тот, кому поручено взимать подушную подать, не имеет права освобождать от нее кого-либо из христиан, евреев, маджусов[19], сабейцев и самаритян и не должен делать поблажки ни одному из них в отношении какой-либо ее доли; равным образом он не имеет права освобождать от подушной подати одного, а с другого ее взимать; это недопустимо, ибо неприкосновенность их жизни и имущества обусловлена именно уплатой подушной подати, которая равноценна хараджу»{13}.
При рассмотрении подобных цитат необходимо отметить несколько моментов. Во-первых, эти юристы, с их более гуманными и более прагматичными взглядами, жили в ранний период ислама, когда он уверенно распространялся, тогда как сочинения цитируемых комментаторов писались в период отступлений и ограничений, когда ислам испытывал угрозы как внутри страны, так и извне. Во-вторых, нет никаких сомнений в том, что именно отношение юристов, а не комментаторов и иных богословов, точнее отражает практику мусульманских правителей и администраторов. Большинство из них не могли в отношении зимми, как и во многих других вопросах, пойти навстречу требованиям своих религиозных советников и критиков. Правила, которые установили некоторые улемы насчет сбора джизьи и связанного с этим, относятся больше к истории ментальности, чем институтов. Важность такого рода вопросов возрастает во времена кризисов и поражений.
18
В отечественной науке для Абу Юсуфа, выдающегося юриста Ханафитского мазхаба, автора трактата о налогообложении