Дальнейшая экспансия ислама вывела власть мусульманского государства за пределы Ближнего Востока и Северной Африки, которые были также родиной христианства и иудаизма, в новые районы, где эти религии не имели никакого практического влияния. Буддисты и индуисты в Азии, анимисты в Африке к югу от Сахары и Эфиопии теперь вошли в ареал мусульманской власти. Для мусульман это были многобожники и идолопоклонники, и потому право на терпимость на них не распространялось. Им предстояло выбирать между исламом и смертью, которая в более позднее время могла быть заменена рабством — по усмотрению захватчиков.
В огромной, созданной завоеванием империи мусульмане оказались группой доминирующей, но немногочисленной. Их религия предоставила им ряд основных принципов управления населением, а от старых режимов, которым они пришли на смену, им достались традиции, обряды и даже персонал, чтобы с их помощью применять эти принципы на практике или преобразовывать их. Некоторые особенности ситуации на бывших персидских и византийских землях, составляющих отныне Исламский халифат, очень существенны для понимания мусульманской политики по отношению к другим религиям.
Самым существенным, возможно, является то обстоятельство, что в Ближневосточном регионе уже давно царил этнический и религиозный плюрализм. Правда, греческие православные хозяева Византии, как и персидские хозяева-зороастрийцы, пытались в не столь отдаленном прошлом навязать свою веру и идентичность другим религиозным и этническим группам. Но эти усилия не увенчались успехом, а возникшая напряженность и обида сыграли на руку мусульманским завоевателям и сделали их дальнейшее присутствие более приемлемым. Помимо одного незначительного и краткого эпизода, арабо-мусульманские правители не повторяли ошибок своих предшественников, а с уважением приняли традиционную, существовавшую с древности модель плюрализма. Основой было не равноправие, а как раз доминация одной группы и, как правило, иерархическая последовательность других. Равенства этот порядок не допускает, но обеспечить мирное сосуществование позволяет. Доминирующая группа, как правило, не настаивает на подавлении или поглощении других. Сначала эта группа определялась как арабы-мусульмане, затем — просто мусульмане. Доступ в нее после замены этнорелигиозного определения чисто религиозным стал открыт для всех, что в течение столетий позволило доминирующему меньшинству превратиться в подавляющее большинство.
Этому превращению также способствовала характерная для Ближнего Востока на протяжении большей части его известной истории особенность — модель колебаний, изменений, даже слияния между различными общинными, национальными, территориальными, культурными и правовыми идентичностями. Есть такая имманентная особенность человеческого поведения — делить мир на своих и чужих. Древний Ближний Восток знал много таких разделений: на родичей и посторонних, евреев и язычников, греков и варваров, граждан, метеков и пришельцев и так далее. Была и уже знакомая иудеям и христианам дихотомия между правоверными (единоверцами) и неверными (всеми остальными). В исламские времена это стало и доныне остается самой важной линией разделения, затмевающей все остальные.
Разделение на две эти группы, конечно, бывает разным. Правоверные нас здесь не волнуют. Неверные в большинстве мусульманских теоретических дискуссий подразделяются в соответствии с двумя основными классификациями — теологической и политической. Теологическая классификация проводит разделение между теми, кто следует монотеистической религии, основанной на откровении, и теми, кто этого не делает. Обладатели такого откровения известны как ахль аль-китаб, «народы Книги» — термин, обычно используемый в отношении евреев, но также применимый и к другим религиозным общинам, обладающим признанными писаниями.
Коран считает иудаизм, христианство и довольно проблематичную третью религию сабиев{16} ранними, неполными и несовершенными формами самого ислама и поэтому содержащими истинное, хотя и искаженное Божественное откровение. Включение сабиев, о которых не очень понятно, кто это такие, позволило в юридическом толковании расширить толерантность, предоставляемую евреям и христианам, прежде всего на зороастрийцев в Персии, затем на индуистов в Индии и на другие группы. На общины, исповедующие признанные религии, распространялась терпимость исламского государства. Им разрешалось исповедовать свою религию при соблюдении определенных условий и пользоваться определенной степенью общинной автономии. Не попавшие в эту категорию, другими словами, те, кто классифицировался как многобожники и идолопоклонники, не могли претендовать на терпимость со стороны исламского государства; выбор им, действительно, согласно закону, оставался между Кораном, мечом или рабством.